Прекратив ржать над побелевшим Лебедевым, Абдулов полез в карман спортивок, вытащил мобилу, что-то там поклацал.
Пашка так и офигел, увидев перевод от Ильи Викторовича А. на тринадцать тысяч сто восемнадцать рублей двенадцать копеек!
Вот это подгон за пять сотен очков! Хера се бабла у десятиклассника!
Приложуха добавила от себя льва и цельную «П». Настроение закрепилось как великолепное.
Так этому мудачью и нужно! Всех вокруг унижает, думает, что самый умный! Пора платить по счетам!
На алгебре Абдулов стал смурным и насупленным, так часто что-то клацал в телефоне, что Зина сделала ему замечание. Пашка нарадоваться не мог.
Сама Зинка как-то расцвела и преобразилась. Долго вглядываясь в неё, Пашка понял, что математичка изменила причёску и, похоже, это ей шло. Как будто помолодела даже. Бабулькой выглядеть перестала.
Вот что земля счастливая с людьми делает!
Телефон завибрировал, Пашка увидел пуш-уведомление с иконкой льва. Но трогать гаджет не стал, чтобы не поймать замечание. Была среда, это, выходит, Зинка рассчитывает на допы? Отменить их, что ли, игрухой? А с другой стороны, можно и сходить. С Зинкой всяко поприятнее оказывается, чем с предками — и пофигу, злобствующие они или странные, перепрограммированные до того, что волосы дыбом встают.
Хотя проглядеть батину память на предмет отставки Лебедевской мамке тоже очень хотелось.
После ОБЖ Пашка заболтался в коридоре с Пионовой так, что опоздал на русский язык. Но всё же очень надеялся, что это не повлияет на квестовое задание. Он же пришёл в итоге, значит, уроки посетил, верно?
Информатика прошла без эксцессов, а вот английский язык оказался сорванным. И как!
Началось с того, что Виктория Константиновна опоздала, и в классе стоял шум. Абдулов, уже много часов ломавший голову над своей странной благотворительностью (Пашка смотрел его мысли пару раз, потому что были они ну очень классные, даже слушал через наушники целых десять минут на ОБЖ), пребывал в очень хреновом настроении.
Без какого-либо повода, он вдруг подвалил к парте Толика и Пашки в кабинете английского языка, сообщил Толику, что тот — жирное чмо уродское, и взялся тыкать тому в топорщащиеся под футболкой бока пальцами под хохот одноклассников. Пашка уже хотел что-то ввернуть про Вахтанга, когда вдруг его страдающий соплежуйством друг перехватил руку Абдулова и как-то так ловко и молниеносно её вывернул за спину, что тот оказался приплюснутым мордой к парте.
Подоспевшие на подмогу Кумыжный и Краснопупинский, хотевшие Толику врезать, огребли один ногой, второй — кулаком в скулу. Началась нехилая драка, девки визжали, парты разъезжались в стороны, а Пашка потерял дар речи настолько, что забыл прийти на подмогу. А всё потому, что эта самая подмога оказалась Толику не нужна!
Словно Рембо на экране в кинотеатре, толстый и неповоротливый обычно Толик умудрялся уклоняться почти ото всех сыплющихся ударов, или группироваться, получая некоторые, так, что даже не падал с ног. Он сломал Кумыжному челюсть, разбил Пупу губу и Абдулова довёл до того, что тот в голос запросил пощады!
Тут-то наконец объявилась Виктория Константиновна и учинила скандал.
Всех четверых увели к директору, но очень скоро Кумыжного перенаправили в медпункт.
10-й «Г» пребывал в волнении. Домой никто не спешил, все только и делали, что шокировано галдели. На глазах Пашки Толик превращался в легенду.
А он вспомнил как в ночь на воскресенье прокачал другу ближний бой в драке на максимум.
Хера се эффект!
Толика нужно было дождаться. После звонка подтянулась Пионова, и скоро они с ней вдвоём устроились на подоконнике в коридоре около учительской. Разбирательства продолжались. Через час приехала тёть Жанна, Толикова мама, и кучерявая высокая дамочка, чем-то похожая на Кумыжного.
Пашка всеми силами оправдывал буйного друга перед Пионовой. Та была не сторонницей драк, но он постарался всё объяснить так, чтобы и Люська Толиком гордилась. На самом деле они начали за него всерьёз переживать.
Но оказалось напрасно.
Да, учителя были злы, и классная хваталась за голову, но тёть Жанна как-то всех поставила на место. И выглядела довольно горделивой, когда все наконец-то вывалили из кабинета директора.
Пуп и Абдулов смотрелись хреново, а Кумыжный вообще кошмарно. Его тут же забрала кучерявая мамаша. Толик, не получивший ни одной видимой ссадины, сиял, и Пашка перестал за него волноваться.
Друг оценил их ожидание, но тёть Жанна хотела везти его домой. Сердитой она, впрочем, совсем не выглядела.
Люська уже опаздывала на свою йогу в парке.