Ярость снова сжала на секунду Пашкины внутренности. Телефон вздрогнул.
Он поспешно затолкал штаны в стиралку. Залез под душ.
Злость проходила, уступая место чему-то тёмному, пустому и сосущему.
К тому же что-то болело в теле, и перед глазами то и дело плыло. Надо почитать справочник на предмет неявных повреждений. И восполнить потерю крови.
На фига матери менты?
Блин.
Устроят тут…
Обмывшись как следует и стараясь не наступать в зловонные комки, часть которых легла горкой в слив и не сразу ушла в канализацию, Пашка сел на дно ванны, не выключая воду. И уставился в ржавый подтёк на эмали, прочертивший полосу от отверстия прямо под краном.
Это что вот он сделал? Куда делся отец?
Он же должен был куда-то деться. Не мог же он просто взять и пропасть?
В брюхе заворочалось что-то холодное, морозом прошедшее по всему телу, несмотря на струи горячей воды.
То самое слово, которое больше всего подходило, Пашка гнал от себя всеми возможными силами.
Он не убивал отца. Это отец едва не убил его. Он всадил ему в живот отвёртку и вспорол желудок! Пашка бы двинул кони, если бы не скачал раньше «Дополненную реальность». Убийца — он, безумный алкаш-отец! А Пашка… он просто защищался. Защищал себя, мать, дом… Он не убивал отца, он просто его убрал, убрал из… своей жизни. И из жизни других.
Не убил, нет! Если кого-то убить, остаётся тело. Труп. Мёртвая оболочка. Если нет мертвеца, то не было и никакого убийства.
Пашка не втыкал в отца нож, не ломал ему шею, не разбивал ему голову, не топил в воде, не сбрасывал с высоты… Он не убивал, не убивал никого!
Просто…
Младший Соколов рывком прибавил мощность горячей воды, и из лейки душа полился уже почти кипяток. Кожа раскраснелась, как у рака в кастрюле, но всё равно было холодно. Пашку бил озноб.
— Не убивал. Я никого не убивал. Не убивал…
Он взялся раскачиваться из стороны в сторону.
Заляпанный кровью телефон на стиралке показался зловещим оружием. От одного его наличия в крохотной ванной комнате теперь словно бы становилось темнее.
Другая мама постучала в дверь и сказала, что принесла чистые вещи.
Потусторонняя заботливость вывела Пашку из транса, и он наконец-то выбрался из ванной. Зеркало запотело. Запах фекалий всё ещё отравлял воздух.
Он забрал с поставленной к двери табуретки шмотки. Оделся. Как-то нехотя, словно бы с отвращением взялся за телефон. Сначала протёр его полотенцем от крови, потом — протёр ещё раз полотенцем уже влажным.
Вдыхать и выдыхать было больновато. Смирив себя, Пашка открыл игру. Разбил дракона и «G» на боку, не испытывая прежнего удовлетворения от поступивших значков достижений. Сунулся в анатомический справочник.
Он отыскал внутренних повреждений ещё на шестьсот баллов к тому моменту, когда в квартиру прибыл наряд полиции.
И началось что-то херовое. Что-то, ни к чему хорошему привести не могущее.
Поначалу даже немного сочувственные, двое ментов, осмотревшись в квартире, как-то напряглись и переменились. Затребовали у матери номер телефона отца и стали совсем уж другими, когда он оказался не в сети. Вопросы со здоровья Пашки и матери перекинулись на то, был ли ранен отец перед «бегством». Наверное, количество крови не соответствовало травмам тех, кто называл себя пострадавшими, слишком уж разительно. Эта парочка вызвала кого-то ещё, и кровищу на входе в Пашкину комнату, кажется, собрали на анализ.
Сначала он от этого совсем уж задёргался. Потом рассудил, что кровь-то, как ни крути, его. С другой стороны, исчезновение отца скоро станет всем известным фактом.
Надо было его как-то вернуть. Только вот как?..
Менты вымотали Пашку вопросами, прямо душу из него всю вытрясли, а в довершение заявили, что, если батя не объявится невредимым, на днях надо будет явиться для дачи показаний.
Пока они топтались в хате, поступили три платежа от Весёлой фермы, три запятые и три цельные «П», а игра уведомила:
«Вы достигли 82-го уровня!»
«Вы достигли 83-го уровня!»
Ещё дали целых три «G» на боку. И всё это тоже совершенно Пашку не порадовало, как-то даже напрягло. Подумал он отключить ферму. Честно говоря, чесались руки в ту ночь вообще бросить игру. Но ведь надо было сначала вернуть отца, где бы он там ни был…
Когда в полночь пришла тысяча очков за Лосева, полиция уже сворачивалась. А Пашка вдруг понял, что сделает завтра вот просто обязательно. И пусть минусует штраф, хер с ним, невзирая на очень маленький баланс очков.
Но завтра Пашка поговорит с добрым странным старичком Андреем Витальевичем. Тем более, была завтра пятница, и тот должен был быть где-то около Светофорного дерева, если, конечно, сдержит слово, несмотря на то что Пашка пропал. Но казалось почти наверняка, что сдержит.