ГЛАВА 22. Распад
Если вам принадлежит танк, а мне — сознание водителя танка, то танк принадлежит мне. Если один владеет сознанием и сердцем народа, а второй — территорией и всеми материальными активами, то первый является властью, а второй — хозяйственником.
Папа Римский Григорий VII владел душами западных христиан, а император Священной Римской империи Генрих IV владел территорией, золотом, народом. Но не душой. В XI веке между ними произошел спор из-за права назначать епископов. Генрих написал Папе: «Мы, Генрих, король Божьей милостью, со всеми епископами нашими говорим тебе — ступай вон!» В ответ Григорий освободил подданных Генриха от присяги на верность королю, объявил его еретиком и отлучил от Церкви. Реакция христианского общества не заставила себя ждать — князья поклялись не признавать власть императора, пока отлучение не будет снято. Генриху ничего не оставалось, как в рубище кающегося грешника стоять перед папской резиденцией в Каноссе и вымаливать прощение в течение трех дней. Вымолил.
Из этого эпизода все светские правители Европы сделают вывод, что власть в первую очередь выражается во власти над сознанием, и только потом — над всем остальным. Если нет власти над сознанием, нет власти ни над чем. Такой правитель является не властью, а завхозом, которого в любой момент могут поменять. Но так будет потом, а пока ситуация только разворачивается. Пока Римская империя распалась на две части, где у каждой свой правитель (Папа и император), а христианская религия, покрывавшая обе части империи, продолжала оставаться единой. Это означало, что глава церкви имел власть над сознанием всех жителей этих государств. Проще говоря, кто глава церкви, у того и власть над христианским миром.
Между Папой и императором разгорается борьба за титул главы церкви. Ни один из них не мог признать в этом статусе никого, кроме себя. Признание другого означало утрату власти. Власть зависела от сохранения своего духовного статуса.
Западная церковь называет себя католической (от греческого слова «вселенская» или «всеобщая»), а восточная церковь берет себе в качестве имени ноу-хау римской администрации — ортодоксальная, что значит живущая по догме и уставу, от которых нельзя ни шага сделать в сторону. Второе ее название — православная, что значит «правильно славящая Бога».
Стороны поделили светскую власть, но из-за единой церкви не могли поделить духовную. Каждый правитель тянет на себя титул верховного христианского жреца. Каждый заявляет себя верховным главнокомандующим на своей территории и верховным жрецом христианского мира. Позже историки назовут такую форму правления для Запада папацезаризмом, а для Византии — цезарепапизмом.
Император обосновывает свои претензии на статус главы церкви, исходя из теории, что у него власть от Бога. Следовательно, он единственный представитель Бога на земле, высший авторитет во всех духовных и земных делах.
Папа Римский отрицает эти претензии, используя логику традиционных христиан. Он говорит, что светский правитель не имеет духовной власти. Свои утверждения Папа основывает на словах Христа, обращенных к первому епископу Рима — апостолу Петру (все Папы считают себя его преемниками): «Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее, и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф.16,18–19).
Складывается тупиковая ситуация. Два «медведя» не могут ужиться в одной «берлоге», а два правителя, Папа и император, — в одной церкви. Мир наступит, когда границы духовной и светской власти будут совпадать, а пока духовная власть одного заходит на территорию другого, мир в принципе невозможен. Решение вопроса — разделение церкви и христианства на две независимые части.
К началу второго тысячелетия между церквями скапливается критическая сумма противоречий и претензий. Когда ситуация доходит до предела, восточная и западная части церкви проклинают друг друга и отлучают друг друга от… церкви. В середине XI века раскол из де-факто переходит в де-юре — возникают две независимые церковные организации.
Придворные богословы, оставаясь верными своему ремеслу, оправдывают своих правителей. Каждая сторона представляет раскол не результатом борьбы за власть, а борьбой за истину. Типа не могла наша честная власть поступиться святой истиной.
Официально религиозных противоречий между церквями сегодня три. Первое — филиокве (у католиков Святой Дух исходит от Бога Отца и Христа, а у православных Дух от Христа не исходит). Второе — непорочное зачатие (у католиков мать Христа родилась от Святого Духа, у православных — от своих родителей). Третье — непогрешимость Папы (католики говорят, что слово Папы, сказанное с кафедры, является абсолютной истиной, а православные говорят, что в природе нет безгрешных людей).
История церкви полна рассказами, как верующие твердо стояли за одну букву. Одни считали Христа подобносущным, то есть подобным Богу по сути, но не Богом. Другие считали Его единосущным (единым с Богом по сути существом, то есть Богом). В греческом написании эти два слова имеют разницу в одну букву «i»: «homoiousios» и «homoousios». Вот за это христиане и воевали. Если продолжить логику, получается, если бы не эти разногласия, не было и раскола церкви на западную и восточную части. Но как тогда решился бы вопрос о главе церкви, что в то время и означало подлинную власть? Решить его было невозможно. Смысл религиозных различий в том, чтобы оправдать политическую борьбу за власть.
В середине XV века Византийская империя оказывается перед угрозой турецкого вторжения. Она просит Рим о помощи. Тот соглашается, но при условии, что обе церкви вновь объединятся в единую церковь и светская власть не будет лезть в духовные дела.
Со стороны кажется, что выставивший такое условие Папа движим благородной целью — восстановить единство церкви. Но на самом деле это продолжение борьбы за власть между Папой и императором. Только Папа теперь диктует: принимай или мою власть, или турецкого султана. Оказавшись перед таким выбором, император из двух зол выбирает меньшее — соглашается на власть Папы (конечно, втайне надеясь, что потом как-нибудь отыграет все назад).
Начинается объединение католической и православной церквей. Все высшие церковные и светские власти Запада и Византии заинтересованы в том, чтобы как можно скорее реализовать соглашение. Осталось провести Вселенский собор, на котором призвать Святого Духа, чтобы под его руководством организовать воссоединение церквей.
Православные и католики начинают готовить VIII Вселенский собор. Готовят его настолько идеально, насколько это вообще возможно. С позиции церковных догм и христианской теории того времени комар носа не подточит. В результате в 1438–1445 годах состоялся VIII Вселенский Ферраро-Флорентийский собор.
Как обычно, все началось с молитвы о призвании помощи небесной. Когда все присутствующие убедились, что молитва услышана и благодать вне всяких сомнений снизошла на присутствующих, собор начал работу. Принимается главное эпохальное решение об объединении двух церквей, восточной и западной, в одну — Единую.
Обе церкви, католическая и православная, объявляют решения собора даром Святого Духа. Теперь это истина, обязательная для всех христиан. Византийский патриарх заявляет, что отрицание решений собора влечет автоматическое отлучение от церкви. Все возможные угрозы и анафемы произнесены. Христианский мир ликует… Наконец-то церкви-сестры примирились и объединились!
Но решение Ферраро-Флорентийского собора неприемлемо для православной Руси. На тот момент Русь не имела самостоятельного духовного статуса и подчинялась во всех религиозных вопросах восточной церкви. Несколько раз она поднимала вопрос об обретении духовной самостоятельности, но ей всегда отказывали. Непонятно было, как это можно сделать. Для этого нужно было дробить Единую Церковь и создавать отдельную русскую церковную организацию, что в то время было немыслимо. Не имея оснований претендовать на статус главы церкви, как Папа римский и император византийский, Русь довольствовалась статусом метрополии слабой Византии, по факту имея политическую самостоятельность.