Научный атеизм отличается от голословного отрицания Бога. Его точка отсчета — научные открытия, случившиеся в христианской Европе XVII века, поколебавшие непогрешимость церкви. Церковь учила, что мир неизменен. Вселенная подобна пустому яйцу. В центре Земля. Вокруг вращаются ВСЕ небесные тела. К скорлупе космического яйца, называемой небесной твердью, крепятся небесные светила (как фонарики на потолке).
Однажды Галилей, добрый католик, направил свой телескоп на звездное небо и увидел, что вокруг Юпитера вращаются спутники. Это открытие нанесло смертельный удар по католической церкви. Оно указывало: НЕ ВСЕ тела вращаются вокруг Земли.
Для людей того времени это был ШОК. У глядящего в телескоп человека почва из-под ног уходила. Факты говорили одно. Церковь говорила другое. Божественность церкви попала под сомнение. Здание католической цивилизации опасно зашаталось.
Современнику сложно представить потрясение средневекового человека, глядящего в телескоп и видящего бездну вместо тверди с фонариками. В голове вихрем неслись мысли: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Но это БЫЛО.
Квинтэссенция нового понимания мира отражена в стихах Ломоносова: «Открылась бездна звезд полна/ звездам числа нет, бездне дна». Звезды оказались далекими солнцами, а не фонариками. Земля была не центром Мира, вокруг которого вращается ВСЕ, а одной из планет, которая сама вращалась вокруг звезды по имени Солнце.
На волне этого потрясения ученые позднего Средневековья объявили, что мир не имеет конца. Небесные тела, раньше считавшиеся прикрученными к небесной тверди, и потому не падающими на землю, теперь объявлялись висящими в пустоте.
Из факта, что не все небесные тела вращаются вокруг Солнца, не следовало, что никакой тверди нет и мир бесконечный. С таким же успехом можно было допустить, что «твердь» очень далеко, и потому ее не видно в телескоп. Но под впечатлением обмана от церкви ученые позднего Средневековья исходят из того, что если церковь учит, что мир имеет возраст и является конечным, значит, истина наоборот — у мира нет возраста и он бесконечный. Мир — вечно существующая бесконечная величина.
Конечно, методология науки не базируется на отрицании религиозных утверждений. Но крах религии повлиял на сознание. Раньше ученые боялись думать против церкви. С ослаблением религии сознание становится более свободным, и догмы сразу посыпались.
Страшным по последствиям было не то, что церковь неверно рисовала картину мира, а ученые на этом основании делали необоснованные выводы о бесконечности Вселенной. Страшным было утверждение, что Мир не имеет НАЧАЛА.
На первый взгляд ничего особенного: ну, нет начала и нет, что такого? Чтобы уловить проблему, нужно понимать, что главный признак Бога — не степень могущества, а творение Мира. Как бы ни было могущественно существо, но если оно не творило мир — оно житель мира, но никак не его творец и, следовательно, не Бог. Синонимом слова «Бог» является словосочетание «Творец Вселенной».
Концепция вечной Вселенной ломает концепцию Бога-Творца. Если Вселенная вечная, у нее нет начала — момента, с которого она начала быть и до которого ее не было. Если мир никто не творил, если он был всегда, значит, у мира нет Творца.
Раз Вселенная вечная и бесконечная, в ней все может быть. Нет никаких проблем допустить существование неведомой высшей жизни, инопланетян, создавших нашу планету со всеми ее обитателями. Все можно допустить. Кроме одного — нельзя допустить, что вечную Вселенную кто-то сотворил. Если Вселенная вечная — Бога НЕТ.
Теория вечной Вселенной демонтирует религиозное мировоззрение и формирует новое понимание мира — атеистическое. В старом мировоззрении высшей ценностью был Бог. В новом мировоззрении Богу нет места. Высшей ценностью становится человек. Как говорит один из героев Достоевского: «Если нет бога, то я бог».
ГЛАВА 2. Равенство
Новая мировоззренческая система, где человек занял место Бога, получила название гуманизм. Сегодня под гуманизмом понимается нечто аморфное, расплывчатое и неопределенно хорошее. Эдакая всеобъемлющая доброта и красота.
На самом деле гуманизм — четкая система координат, где человек объявлен высшей ценностью и поставлен на место Бога. Такое позиционирование рождает священность свобод и прав человека. Раз все люди — божества, значит, их права и свободы священны. Второй вывод из божественной природы людей — все они равны между собой.
Для вставшего на место Бога человека никаких ограничений нельзя помыслить. Как писал Достоевский, если Бога нет, то все можно. Но теория натыкается на практику. Если все равны, это должно выражаться не словами, а распределением земных ценностей — раз все равны, значит, всем всего поровну. Но как этот прекрасный призыв реализовать?
Непреодолимое препятствие на пути к реализации призыва — у людей неравные способности. Слабый не может взять столько же, сколько сильный. Кроме того, сколько бы ни взял сильный, ему всегда будет мало. Не потому, что он сильный, а потому что такова человеческая природа. Это качество лежит в основании развития и прогресса. Как только человек скажет «хватит», прогресс сменит регресс, и начнется откат назад.
Новая теория натолкнулась на невозможность ее практической реализации. Творцам стало понятно, что если не найти способа удержать социальную конструкцию, она просто рухнет под собственным весом. Атеисты-гуманисты ищут техническое решение вопроса, не требуя от него соответствия теории гуманизма. Не до жиру, быть бы живу.
Чтобы удержать от саморазрушения социальную конструкцию, центром которой стал человек, а не Бог, революционную вседозволенность запрещают (с ней жить нельзя). И возвращают в социум нормы, рожденные пещерным общежитием и впоследствии обожествленные религией, а также религиозные догмы «не убий», «не укради» и прочее (революция все это отрицала как безосновательное). Так в обществе появляется религия, в которой нет Бога, но которая содержит в себе все основные постулаты религии.
Осталось ответить, на каких основаниях эти нормы и табу объявить истинными? Когда был Бог, было основание выполнять его требования. Но если Богу в новой системе нет места, непонятно, с чего это нам выполнять его требования? Смысл в чем?
В поисках выхода гуманизм вводит понятие выгоды. Религиозные нормы заявляют истиной не потому, что они от Бога (Бога нет), а потому, что если все будут им следовать, всем членам общества будет выгодно. Богом становится выгода.
На первый взгляд замена выглядит разумной. Действительно, если все честны друг к другу, не убивают и не крадут друг у друга, всем будет выгодно. Все верно. Но до тех пор, пока всем будет выгодно быть честными. А какой мотив быть честным, если выгоднее обманывать? Если ориентир выгода и выгодно убивать и обманывать, а честным быть не выгодно, получается, нужно убивать и обманывать.
Концепция выгоды проваливается. Гуманисты пытаются заменить выгоду страхом перед наказанием. Если обществу выгодно, чтобы человек был честный, но человеку выгоднее обманывать общество, решение видится через наказание обманщика. Кто не будет соблюдать правила общежития, того накажет не Бог, а общество. Если поймает.
Если… Когда Филипп, царь Македонский, готовил поход на Спарту, он написал ее гражданам письмо, что если они не сдадутся, то их замучают, убьют и прочее. Спартанцы в ответ написали одно слово — ЕСЛИ. Смысл понятен: если победишь, то да, сожжешь, убьешь и разоришь. А ЕСЛИ проиграешь?
Если — это граница между религиозным и новым обществом. В прошлой системе не было «если». Люди считали Бога всевидящим и всемогущим, от которого ничего нельзя скрыть. Верующие были абсолютно уверены, что Бог стопроцентно видит все действия человека. Верили, что грешники гарантированно получат наказание, а праведники — вознаграждение. Не важно, будет наказание на самом деле или не будет. Важно, что люди верили в его неизбежность. Как вы, если верите, что продукт испорчен и от него можно отравиться, не будете его есть, если даже вам просто так кажется, и на самом деле продукт просрочен немного, и от него не отравишься. Не важно, как на самом деле. Важно, во что вы верите. Вера формирует соответствующую атмосферу и модель поведения.