— Исключительно виртуальное развитие. Мы попробовали сохранить мозговую активность образцов в виртуальном мире. Попробовали сделать симуляции и цифровые облики. Из-за некоторых сложностей и технических трудностей цифровые личности являются вами напрямую. Они останутся на полигоне без присмотра до некоторого времени. Какой итог из этого будет пока не ясно. Что будет при совмещение личностей тоже. Однако, чтобы всё прошло успешно сейчас все пользователи уходят в открытый мир, предварительно пройдя очистку памяти. После возвращения в проект необходимо будет пройти слияние. Теперь о том что тебя ждёт. Ты станешь моим сыном. Некоторое время мне придется последить за тобой и твоим поведением, но дальше я надеюсь, что будешь более самостоятельным.
— Как долго мы будем в открытом мире и в чем суть преобразования проекта?
Выдержав его холодный и цепкий взгляд, я наконец услышал ответ:
— Необходим больший масштаб. Те результаты экспериментов, которые уже есть, позволяют совершить несколько очень значимых для человечества открытий. Благодаря расширению и публике мы сможем получить больший прирост ресурсов, а также подготовить мир к изменениям. Остальное будет ясно позже.
Его безэмоциональная речь в какой-то степени даже пугала. Но мне нравилось, что он говорит всё четко и по делу. Обдумав его слова, даже проникся моментом. Получается, что для меня это практически конец. Возможно, что ни я, ни другие пользователи, никогда не станут сверхлюдьми. Ещё и так глупо, что чтобы информация не всплыла раньше времени, необходимо проводить стирание памяти. Если управляет этими действиями Шин, то значит есть какие-то причины, о которых нельзя догадаться. Если же кто-то ещё, например, основатели, то дело гиблое.
Тем не менее дергаться и кричать не имеет смысла. Отсюда меня никто не выпустит, сил, которые у меня в этом теле — недостаточно. Вряд ли получится хоть как-то отсюда сбежать. Зато если попытаюсь, то может быть сам стану одним из тех, кто попадёт под протокол чистки.
…
Через мгновение, я оказался уже совершенно в другом месте. Скорее всего это просто другое воспоминание. Но как же мне… больно! Опустошающая разум и тело слабость, которая переходит в какой-то паралич. Мысли даются так тяжело…
— Вы все называетесь пользователями и у каждого есть свой номер. У вас нет имён, они и не нужны. Всё что важно — это результаты, которые вы выдаёте на испытаниях.
Я стоял в ряду из детей, которым на вид было всего года три. Однако осознанность в их глазах даже немного пугала. Двадцать детей, которые разглядывали друг друга. Мы уже проходили несколько испытаний, понимали всё что нам говорят благодаря специальному стимулятору развития. Каждый из них был таким же как и я — чертовски умным и целеустремленным. Я уже видел несколько результатов в испытаниях. Пока что мне тяжело с ними сравниться. Но это не значит что никогда не получится.
Мир погас лишь на мгновение, но я успел понять, что это уже совсем другой промежуток времени. Изменился надзиратель, который стоял перед нами. А также изменилось количество детей. Два были мертвы. Я вспомнил, что они теперь опустошены. Что именно это значит, пока что нам не сказали. Зато разглядеть их можно.
Их оболочки пустые. Белесые глаза, небьющееся сердце. В виртуальном мире это возможно, но скорее всего только в том случае, если их пользователи вышли в реальность. Однако… ещё не время, а значит что-то случилось. Совершенно на это не обращая внимания, инструктор-надзиратель продолжал вещать.
— Каждый кто не пройдет минимальный тест будет пропущен через ускорение. Если вы не сможете адаптироваться, то есть огромный шанс, что станете такими же.
У меня разболелась голова и по ощущениям лопнули глаза. Возможно, это было не так, однако воспоминания стерлись одним махом. Или это снова одно из них? Я огляделся и увидел вокруг каменный пол лабиринта. Никого кроме меня, валяющегося в луже собственной крови, которую только что сплюнул. Память постепенно восстанавливалась и, кажется, я осознал, что произошло. Испытание. Я провалил его и надзиратели запустили процесс ускорения. Я и так был на грани возможного. Уже давно стало ясно, что при поднятии ускорения выше десяти существуют проблемы для человеческого мозга. Вот только кому есть дело до лабораторных крыс?
Честно говоря, я уже думал, что умру. Вот только боль постепенно уходила. Правда только острая. Ноющая, противная, парализующая всё ещё оставалась. Именно поэтому я не мог покинуть испытание. Это ускорение уже далеко за пределами остальных. Изначально у нас было пятое ускорение, но постепенно из-за совершенных ошибок многие достигли восьми или даже девяти.
Одиннадцать. Это тот уровень ускорения, который был у меня в прошлый раз.
— Кха. — я вновь сплюнул несуществующий кровавый комок. Ничего не отражается в виртуале просто так. Если мне плохо так здесь, то в реале ещё хуже. Вот только там нормальный поток времени и там мне станет явно легче.
После провала на этом испытании мой мир стал ускорен в двенадцать раз. Возможно, что проживу я недолго. Особенно, если не получится снизить. А ещё ни у кого не получалось, кроме двенадцатого. Вот только надолго ли ему это помогло?
…
Когда мир остался тёмным и никаких больше воспоминаний не появилось, то я почувствовал боль. Тело не выдерживает. Это я чувствовал уже по-настоящему. Хотя понял не сразу, думал, что это всё ещё одно из забытых воспоминаний.
С трудом открыв глаза, я моментально их закрыл. Они невероятно слезились, а неяркий свет, который обычно был у меня в комнате, слепил как звезда Бетельгейзе, находящаяся вплотную. Пальцы онемели, а мышцы очень сильно забились как после долгой и изнурительной тренировки. Хотелось взвыть, но получилось только слабое болезненное мычание.
— Что с тобой, Акио? — я услышал встревоженный возглас девушки.
— Кто… — хотел было я спросить, как вдруг мне пришло осознание, что воспоминания повлияли на меня гораздо сильнее, чем я того ожидал. Невероятно, практически забыл Снежку! — Воды. — прохрипел я.
Пока я пытался побороть боль, как-то отстранится от неё, как делал на испытаниях, заметил, что мир воспринимается мной теперь совершенно иначе. Напряженно вздохнув, я приготовился к новой порции боли и приоткрыл глаза. Свет, до этого невероятно яркий, теперь таким не был. Вот только глаза всё ещё слезились.
— Вот возьми. — Аселиана взволновано поднесла к моим рукам стакан. — Должно стать легче. Как ты это вообще сделал? Зачем?
Жадно выхлебав воду, которая показалась чуть ли не нектаром Богов, я посмотрел на Снежку. Прохрипел:
— Сколько время? — видел я честно говоря ещё плохо. Всё размывалось и плыло. Казалось, что мир вот вот растворится, будучи очередным воспоминанием.
— Ты чего? Ты только только глаза закрыл! Ты как это сделал! Вообще не вздумай даже пытаться повторить, это вредит твоему здоровью!
Сквозь слезы я посмотрел на неё. На самом деле, даже не знаю теперь, это глаза слезятся или действительно плачу. Психика, как будто не выдерживала, всё ещё вспоминая то, что произошло. Что делать, когда ты узнал, что ты всего лишь чей-то эксперимент, твоя жизнь принадлежит компании ученых, которые решили увеличить масштаб и теперь показывают своё творение публике? Кто я такой после всего, что произошло?
— Считаюсь ли я человеком? — тихо в полубезумном состоянии пробормотал я.
Очевидно, что состояние, в котором я нахожусь, вызвано гиперактивацией нейронных сетей и перегрузкой лимбической системы, что привело к дезинтеграции когнитивных функций и сенсорной перегрузке… Чёрт! Я бы никогда так не сказал, но… Семнадцатый.
— Конечно! — подсев ко мне поближе, сказала Снежка. Она хмуро и напряженно посмотрела на меня. — Ты так и продолжишь меня игнорировать?
Я просто продолжал глупо смотреть на неё и рыдать. Она может быть надзирателем, который… нет не может. Я сам нашёл её. Все совпадения… хотя искусственный интеллект мог бы всё просчитать и её бы завербовали. Чем она занималась в тот день? Почему я её встретил и именно мне удалось уговорить её сходить в кафе? Что если я не могу ей доверять? Всё это спланировано.