…Думая сейчас о том нашем с директором разговоре, я не сразу услышал сигнал из проезжающего авто. За рулем коллега (еще один юрист нашей компании), Светка Сапронова.
— Все хотела спросить: чего ты пешком ходишь? Купи машину какую-нибудь. Сэкономленное время и личная свобода — наш манифест!
— Любить так королеву, покупать, так «Порш», а на «Порш» денег нет, — возразил я.
— Вот так максималисты и остаются ни с чем! Садись, подвезу.
Я забрался в машину, поеживаясь от холода (вечерами еще пробирает насквозь) … Светлана вела машину весело, за болтовней и жеванием конфет, особо не ругая других за подрезание, подрезала сама, постоянно нетерпеливо перестраивалась без всякой пользы и логики. Все в ней, в том числе в чуть взъерошенной намеренно прическе, в ярко накрашенных пухлых губах и сладковатых духах как бы подсказывало: «Не парься, все будет хорошо. Не знаю как, но точно рассосется». Ее искусно подведенные глаза, казалось, готовы были подмигнуть сочувствующе. И, правда, я как-то успокоился. Включенная Сапроновой музыка вошла в меня благотворным бальзамом, и дальше мы расслабленно болтали уже буквально обо всем, начиная от проблем туриндустрии и кончая результатами хоккейного плей-офф.
— У Олега Николаевича был?
— Угу.
— Злой?
— Нормальный. Для него дело обычное.
— Ты не обращай внимания. У нашего шефа иногда бывают свои причины расстраиваться. И это не всегда связано с работой.
— Но претензии-то он предъявляет как раз по работе!
— Справедливо предъявляет?
— Считаю, что нет.
— То есть вообще абсурд?
— Ну как бы да…
— Вот! В этом вся соль. Если он явно неправ, значит причина не в тебе, а в ком-то или в чем-то другом. Он просто расстроен или настроен. Кем-то.
— От этого не легче.
— Сейчас само собой. Но потом он «включит заднюю», вот увидишь. Когда «включит» голову. Произойдет это через два-три дня. На извинение не рассчитывай, но конструктив появится.
— Ты работаешь с шефом меньше, а знание его психологии такое, будто с ним вообще спала.
Сапронова подозрительно хмыкнула:
— Нет, Слава, я с ним не спала. Хотя какая была бы разница? В этой суетной жизни все переплелось: работа, постель, родственные и прочие связи, клубок обстоятельств и совпадений. Большой полусумасшедший вертеп… Поехали в клуб? Развеемся. У меня сегодня писанины было!
— Супруга не поймет.
— А ты провентилируй, может у нее проблемы на работе?
Я нехотя набрал телефон Ольги.
— Привет.
— Привет, ты уже домой едешь? — спросила жена.
— Да…
— Прости, дорогой, там в холодильнике пельмени, свари их сам. Я задержусь.
— Не хочу пельмени, — тут я и решил воспользоваться ситуацией, — заеду, поужинаю в кафе.
Ольга обрадовалась:
— Умница! Не корчишь из себя домостроевца. С тобой всегда можно договориться.
И положила трубку, от чего мне стало как-то даже немного грустновато. Хотелось, чтобы жена выразила хоть кое-какое сочувствие из-за невозможности получить ужин из ее рук.
Светка с удовлетворением переключила скорость, произнеся сквозь зубы:
— Едем!
— А твой муж тоже задерживается на работе?
— Муж в командировке. Ребенок у мамы. Она приведет Викульку только завтра. Так что поболтать за жизнь время у нас будет, точно?
— Точно…
Ответил я, и в груди поселился холодок. Изменять жене не входило в мои планы никак, но взгляд все-таки скользнул по идеальным коленям Сапроновой. Скоро ее колени и глаза заняли уже весь салон, потом всю Москву и все мое воображение. И это еще без единой капли алкоголя! Матерь божья, спаси и сохрани…
В том клубе Сапронова была не раз, поскольку многие гости хорошо ее помнили. Она перецеловалась едва ли не с каждым третьим, и все они либо поздравляли ее с возвращением в родные пенаты, либо выражали удивление продолжительным отсутствием. Мы набрали еды. Света предпочитала креветки, я их не ем вообще, поэтому остановился на свином шашлыке и овощном салате. Тут же возникло вино. Наверно, Сапронова решила заполонить собой не больше и не меньше Вселенную и подавить таким образом мою волю к сопротивлению окончательно. Когда стало ясно, что вино «работает», что шлагбаум «нельзя-можно» уже приподнят, и упругие бедра Сапроновой, ее волосы, глаза, изящные пальцы рук, ступни ног, кокетливо укрывшиеся в изящных туфлях, уже расширили мои зрачки и участили пульс, она решила взять тайм-аут — захотела покурить. Вероятно, это тоже было частью тонкой тактики: никуда не спешить и доводить визави до полной кондиции.
— И чего он на тебя наезжал? — спросила она, вернувшись после курительной комнаты.
Я в это время отвлекал себя кофе, как только мог.
— Представляешь, считает, что ему нужен юрист, который способен обеспечивать результат на двести процентов! Ему надо, чтобы давал взятки, договаривался, наезжал, а не занимался правовой работой.
— Дебил. Да он просто не в настроении. И скажу по секрету, почему. Вчера предложил поехать с ним в Питер на какие-то переговоры. Хотя на мой вопрос сам признал, что юрист ему там вообще не нужен. Представляешь, покраснел, говорит, для сопровождения и психологической поддержки. На неделю, представляешь? Ну, я отказалась. Тогда он говорит: «Ну да, с Морозовым можно, а со мной, значит, нельзя?» Я, такая, ему: «А что с Морозовым можно?» Чуть не лопнула от смеха и злости. Вот блин, дает! Еще ему говорю ехидно так, правда, лишку тут дала: «У вас плохие осведомители, Олег Николаевич. Этих ваших разочарованных дам преклонного возраста из планово-экономического отдела надо перевести в специально созданный для них по такому случаю отдел дезинформации и информационной войны. Они быстро разберутся со всеми врагами и конкурентами». Так и выдала. А он офигел ваще, глазами хлопает. Супер получилось. Похоже, и вправду, верит, что у нас с тобой есть отношения.
— С чего бы это? — спросил я настороженно.
— Ну, как… Часто возвращаемся вместе с работы, плотно общаемся. Ему же трудно понять, что людей может что-то связывать кроме денег, интриг и секса. Хотя секс тоже интересует, верно?..
Светлана лукаво стрельнула блестящими, уже с поволокой, глазами.
Я смутился от этого замечания, но сейчас озаботился совсем другим обстоятельством. Дело принимало неожиданный и совсем невеселый оборот. Получается, что я теперь не только не удовлетворяющий начальство работник, а еще мужчина-конкурент. И мне точно — кранты. Надо уходить с этой работы. Но и уход не факт, что освободит от проблем. Скажем, при устройстве на новое место. У шефа везде глаза и уши.
Сапронова поняла мое состояние и шутливо пожалела:
— Не расстраивайся, «дед «Мороз», ты все-таки можешь стать полезным для него человечком со связями.
— Каким образом? — серьезно заинтересовался я.
Она засмеялась, наблюдая мою озадаченность и наивность:
— Подавайся в «вольные каменщики».
— Кирпичи на стройке бетоном связывать?
— Точно! — она аж взвизгнула от смеха (вино играло в ней по полной программе). — Ой, Мороз, не морозь! Поедем ко мне, Слава? У нас есть время…
Чего было проще окунуться сейчас в Сапронову, раз шеф и так считает нас любовниками. В ее раскинувшиеся волосы, попробовать на вкус иронично играющие в движении губы, потом провести рукой по накачанным энергией бедрам, сорвать с нее одежду и так продавить, чтобы «достать до горла»… Но я точно знал (и вино не смогло помутить разум окончательно): буду жалеть почти сразу. И дело не в ревности начальника и даже не в моей супружеской верности… Здесь все как-то не так. Шлагбаум оказался только приподнят. Со Светкой не было главного — романа. Вот в чем дело! Это обстоятельство мешало фатально! К тому же у Сапроновой был небольшой, едва заметный дефект речи: она чуток шепелявила, неправильно располагая при произношении слов язык, нарушая всякую гармонию восприятия ее образа. Внешняя развязность тоже не помогала мне сосредоточиться или, наоборот, расслабиться… Может быть, в другой ситуации с другой женщиной было бы все по другому, но сейчас я просто ничего не мог, хоть лопни.
— Нет, Света, не получится.
— Не убудет, поди, с одного-то раза? — ирония Сапроновой была убийственна.
— Прости… — все, что я нашелся ответить.
Она, не отрываясь, выпила бокал вина до дна, стараясь при этом не выдавать раздражения, глаза спрятались за стеклом огромного бокала и сквозь него цинично и серьезно изучали мою физиономию. Жуть… Если бы я был первым лицом государства с полномочиями абсолютного монарха и наклонностями деспота, я бы запретил мужчинам моей страны отказывать женщинам, если они изъявят желание близости. Превратил бы этот запрет в закон, подписал и поставил печать. А такого мужика как я сейчас, казнил бы на хрен! Вот так я бы сделал.