Лицо Чаграя отвердело.
- Это ты очнись, дурочка. Разгонят эту базу, значит, переведут на другую. Это же бессмертие. Никто от него так просто не откажется. У чистюль большие покровители, но у нас не меньше. Те, кто хочет бессмертие здесь, на земле. Всё будет нормально. Оставь ты эти бредни.
Фазиля прижала ладошки к груди.
- Доктор…- она замолчала. – Доктор. Прошу вас.
- Я не понимаю.
- Он…, - она мотнула головой. – Это настоящий монстр. Вы представляете, чем он займётся, после того, как убьёт всех чистюль! Думаете, останется с вами, чтобы охранять ваши опыты! Он уйдёт в ту же минуту. И вы будете знать, что выпустили на свободу чудовище, которое никто не в силах одолеть. От нас этот жалкий учитель сбежал. А вы думаете, кто-нибудь сможет справиться с человеком, с которым и так никто не может справиться!
Чаграй сдвинул чёрные кустистые брови и потёр бородку.
- А ведь ты права. Может быть права. Не знаю, - он отвернул голову и вздохнул. Скрестил руки на груди. – Ладно. Если хочешь. Введи XZ в поле запасного ввода. Это справа. Потом…
Рюрику казалось, он стоит на берегу и смотрит, как огромная волна цунами надвигается на него. Прозрачная, сияющая как лазоревое небо, как чистый брильянт. Он попал внутрь брильянта и тот разрезал острыми гранями его сознание. Цветные лоскутки чьих-то видений. То ли реальность, то ли чей-то сон.
Лицо медсестры так близко. Безжизненная оливковая маска. Чёрная прядка закрыла лоб. Он чувствует руками её мягкие волосы, вдавленные в подушку её головой. Она лежит, закусив губу, и смотрит на него. Пристально, не отводя глаз. Он приостанавливается и пытается поцеловать её, но она поджимает губы. Рюрик улыбается. Она не понимает, что его пожар мощнее, чем холод её ненависти. Он двигается всё быстрее в полутёмной душной комнате.
- Воздуховод барахлит, - думает он, перед тем как кончить.
Перелистываем.
Острая чёрная ночь мечется по краям тлеющего костра. Вокруг лежат одиннадцать человек. Двое ближних ещё давятся кровью, остальные уже затихли. Молодой парень с клочковатой бородёнкой не пытается зажать рану руками. Он тянется к автомату и чёрная ненависть из запавших глазниц смотрит на крупную тень, которая нависла над ним. Пытается рассмотреть своего врага, чтобы настичь его на той стороне жизни, но глаза слепнут. Его рука сжимается на прикладе и застывает. Чёрные угольки глаз потухли. Рюрик аккуратно вытирает нож и удовлетворённо смотрит на тела вокруг. Каждый должен знать своё место в пищевой цепочке.
Листаем дальше.
Лена смотрит на него с ненавистью. Они в маленькой однокомнатной квартирке, которую снимают уже много лет. Её руки дрожат. Она держит в них полотенце. На полу валяются осколки тарелки и красная лужа борща.
- Ты… ты даже не человек. Ты вообще непонятно кто. Тебя даже сослуживцы боятся. Как ты можешь так поступать со мной! Ты убивать любишь больше, чем трахаться.
Из глаз начинают струиться крупные слёзы. Она порывисто прижимает полотенце к глазам.
- Каждый любит то, что умеет, - говорит он.
- Воевать! Ты это делом называешь! Я так радовалась, когда вашу банду разогнали. Думала, теперь заживём как люди. Так ты в новое дерьмо вляпался. Когда всё это кончится!
Он стоит, опустив крупную косматую голову, на которой выделяются пряди седых волос. Рюкзак лежит у ног.
- Я должен. Такая у меня судьба.
Она отрывает полотенце от глаз. Её лицо мятое как использованное постельное бельё.
- Судьба! Ты послушай себя. Говоришь, как в плохом кино. Почему ты просто не можешь по-человечески… А! Кого я пытаюсь убедить.
- Лена, - мягко говорит он. – Я офицер. Это мой долг.
Она приподнимает брови и машет полотенцем.
- Фильм «Офицеры» часть вторая. Ты издеваешься!
- Мне пора.
Он поднимает рюкзак, идёт к выходу. Уже знает, что она скажет ему вслед. Ведь они оба столько раз видели это в кино.
- Если сейчас уйдёшь, можешь не возвращаться.
Он больше не вернётся.
Дальше.
- Что значит, расформировывают! - медленно говорит он. – Лучший спецназ в мире расформировывают! Это что, шутка?
Но это была не шутка. Он пил с друзьями три дня. Через несколько лет то, что осталось от спецподразделения начали восстанавливать, но он больше не вернулся. Нельзя войти в одну реку дважды.
Дальше.
Дневная жара ещё печёт голову, но ночной холод гор уже студит ноги. Он моргает, пытаясь сосредоточиться. Тёмно-русые волосы запеклись от крови. Он тихо вздыхает, стараясь не давить на сломанные рёбра. Стоит на коленях, а в глаза бьёт красное заходящее солнце. Он с завистью смотрит на него, потому что оно ушло в горы, а он не может. Не сейчас. Сплюнул в пыль кровью.
Один из моджахедов бьёт его ногой в живот. Что-то говорит на своём наречии.