— Слушай, а может быть в связи с этим мне сообщение пришло сегодня с утра?
— Какое? — спросил я на автомате. Мысли были совсем о другом — о том, что всё так хорошо складывалось, трахались каждый день…
— Приглашают в игру. Мол, нужно присмотреть за вами, что бы сильно не хулиганили. Да и родительский пример подать правильного поведения.
— Ты это серьёзно? Пойдёшь в Игру? — я забыв про кофе уставился на мать.
— Конечно! Раз приглашают, нужно идти. Начальству виднее! — добавила она свою любимую сентенцию.
— Когда тебя изнасилуют впятером, тоже будешь говорить про мудрое начальство?
— Ты чего такое говоришь?! Разве можно матери такое?! Да и начальство нужно уважать в любом случае! — мать выскочила из-за стола сильно покраснев и ушла к себе. Я сидел над чашкой кофе и думал о том, что она старше меня по возрасту в два с половиной раза, но я гораздо взрослее и опытнее. Взрослее на целую Игру.
Вскоре мать куда-то ушла, а я бродил по пустой квартире, переходя из своей комнаты в кухню и обратно. Заняться было совершенно нечем. Наконец я забрался под одеяло и душевно порукоблудив спокойно уснул.
Утром после душа встретились с мамой на кухне.
— Привет, мам!
— Привет! Кофе будешь?
Вроде мать перестала сердиться, что уже радует! И что я такого сказал?! Вот так всегда — хочешь как лучше, а получается как всегда!
— Спасибо, кофе буду! И ты, мам, не сердись… там и правда всякое бывает…
— Ладно, садись. И расскажи, что там и как. Нужно же мне иметь представление, куда я попаду.
— Там всё сложно… — вздохнул я.
— Ты там какой класс выбрал? Если у тебя игра идёт хорошо, мож и мне играть также, как ты?
— Как ты всегда говоришь: главное — это коллектив! Давай я с нашими переговорю, может что и подскажут. — ответил я, поняв что мне самому такую проблему не решить.
Созвонился с Девочкой, она предложила класс купец. Да, пожалуй это будет лучше всего! И класс спокойный, и мы если что мать в обиду не дадим! Деньги ей конечно же придётся отдавать в консту, но это не слишком высокая цена за безопасность.
— Давай так: заходишь, выбираешь класс "купец" и идёшь к Девочке Папиной.
— Это кто — «Девочка»? Ник у неё какой-то… — с сомнением произнесла мама.
— А ты на ник не смотри. Ты посмотри, какими уровнями она командует, потом уж решай. А ник такой выбрала, потому что первым у неё был папа. По молодости и неразумности она его посадила, до сих пор жалеет об этом. Ну так она рассказывала, во всяком случае. И по возрасту она старше тебя, кстати.
— Так у этой как ты говоришь "девочки" ещё и внебрачные связи были?! Да ещё и инцест! — мать покраснела от возмущения.
— Там, в игре, эти связи у каждого, не обращай внимания!
— Как?! И у тебя тоже?! — мама поперхнулась кофе.
Вот чёрт! Спалился! Осторожнее нужно — обыватели, как мы привыкли называть не участвующих в игре, слишком остро реагируют на самые безобидные игровые моменты. Нужно её быстренько успокоить, а для этого перевести стрелки. Сказал уклончиво:
— Не, я же не такой… Потом зайдёшь в игру, сама увидишь… А себе — то ник подобрала?
— В детстве меня часто называли Лисой за цвет волос. — мама дотронулась до огненно — рыжих прядей.
— Аха! Лиса — рыжая… — я хрюкнул, еле удержавшись от рифмы.
— Хм… Лиса Рыжая. Тебе нравится? Мама рифмы явно не уловила.
— Норм! — подтвердил я, прыснув в кулак.
Если мать надумает играть самостоятельно — пропадёт! Такие там не выживают! Надеюсь, у неё хватит ума держаться за нашу команду, а своих мы в обиду не дадим!
Бутон
Ну наконец-то папа сумел сварить мне кофе! Добавил туда ещё шарик мороженого и подал всё это в очень красивом бокале с маленькой изящной ложечкой на красивом блюдце. И где он только раздобыл такое?! В нашем доме таких изящных вещиц отродясь не водилось! И, кроме того, действительно, вкус довольно необычный, скорее приятный. А главное — это возможность подразнить мамочку! Ну а пока её нет, нужно поощрить папу за старание! Прошлый раз я ему демонстрировала гольфы, сегодня нужно что — то поинтереснее…
— Ну что-же… сегодня у тебя почти получилось… Тебе мои гольфики понравились? — спросила я, отхлебнув из бокала.
— Ээээ… дааа… — протянул папа, глядя на меня голодными глазами.
— Ну и чё ты стоишь? — грубо спросила я, высовывая ногу из-под стола.
— Э-э-э… можно? — спросил он, робко касаясь моей щиколотки.
— Валяй! Я сегодня добрая!
Он нерешительно сдвигал подол вверх, гладя кончиками пальцев мои ноги в гольфах, а я подцепляла подтаявшее мороженое маленькой ложечкой и прихлёбывала тёплый бледно — бледно бежевый напиток. Ни сам папа, ни его касания меня совершенно не возбуждали. Другое дело — возможность командовать взрослым человеком, тем более — отцом! Вот это мне понастоящему нравится! Захочу — будет мне кофе варить, захочу — заставлю на четвереньках бегать!
— Ты! Хватит меня по ляжкам наглаживать! — вспомнила я фразу Коломбины, хотя неизвестно, когда бы папа добрался до этой самой ляжки.
Он посмотрел на меня страдальчески, но руку убрал.
— Полезай под стол! Оттуда вид лучше!
— Ээээ… на что вид?! — папочка явно понял, о чём речь и смутился донельзя.
— Ну не хочешь, как хочешь! Я тогда уйду!
Угроза подействовала, папа опустился на колени и сунул голову под стол.
— И гавкай там! — приказала я, заворачивая подол на колени.
— Гав!
ВАУ! Я была в восторге от своей выдумки! Эх, жаль, что девчонки эту картину не видят! Вот смеху — то было бы! Отхлебнув кофе я чуть развела колени. Мне — то не жалко, я могу тут вообще голой ходить, но ему это будет слишком жирно — пусть заслужит сначала! Почувствовала, как пальцы осторожно коснулись коленки.
— Голос!
— Гав! Гав! — раздалось из — под стола.
Однако, хороший у меня папочка, послушный! Развела колени ещё чуть шире — старание нужно поощрять!
Как всегда, мать пришла не вовремя и испортила всё веселье. Хорошо, что у меня слух острый! Заслышав звук открываемой двери, я швырнула ложку под стол и оправила платье.
— Здравствуй, мамочка! — я сидела пай — девочкой, а папочка замерев под столом видимо искал выход из положения.
Наконец выдавил:
— Здравствуй, дорогая!
— Здравствуй, дочка! Дорогой? Здравствуй, конечно, но что ты там делаешь?!
— А? Я… я вот… я тут… А! Я ложку поднимал! — наконец — то нашёлся папочка, вылезая из — под стола с чайной ложечкой в руке.
— Откуда такая? — удивилась мама, забирая и разглядывая вещицу.
— Ну… вот приобрёл по случаю…
— Тяжёлая! Металл, что ли?
— Да, серебро! — ответил папа со странной смесью гордости и испуга.
— Ого! Да у вас тут настоящие хрусталь, фарфор и серебро вместо пластика! Это кто тут такой богатый!? — спросила мамочка, разглядев наконец посуду и прийдя в ярость. К тратам «на пустяки», как она выражалась, мать относилась очень болезненно.
— Знаешь, дорогая, я пожалуй пойду к себе. — папа задом вышел из кухни.
— Мамочка, эту ложку подарили мне! Не нужно трогать чужие вещи! — сказала я вставая и глядя ей прямо в глаза.
Не то что бы меня сильно привлекала её цена; вовсе нет, я вполне могу обходиться стоковым пластиком, но если это моё — то моё! Мамочка — последний человек на свете, кому я готова отдать то, что принадлежит мне! В нашем обществе права личности хорошо защищены, слава Богу, особенно в том, что касается личных вещей и личных помещений. Мать прекрасно знает, что этими правами я ни за что не поступлюсь, поэтому она только зло швырнула ложку со словами: