Сбросив верхнюю одежду, девушка оказалась в джинсах и таких же современных сапожках. По-своему эскимоска была очень миловидна. Эвиана бросила взгляд на Макса и убедилась, что он того же мнения.
— Зовите меня Мартином Катерлиарак, — сказал старик. — Мартин по прозвищу Полярная Лиса. Ваши христианские миссионеры уже очень давно нарекли меня Мартином. Они были хорошими, добрыми людьми, и я, в знак уважения и памяти, сохранил это имя. Хотя моя дочь называет себя Кандис, для меня она Кангук, то есть Снежная Лебедь. Я почитаю традиции, — старое лицо эскимоса вновь стало печальным. — Только традиции спасут этот мир.
Неожиданно заговорил Орсон:
— От чего именно должен спастись мир?
— Подождите, — загадочно ответил старик. — Мы знаем, как научить вас. Вы уже помогли нам. Но этого недостаточно.
Открылась дверь иглу, и в помещение вошли еще несколько эскимосов. Некоторые из них были облачены в традиционные парки, другие — в одежды, отделанные тюленьими шкурами, а на нескольких эскимосах была надета вполне современная одежда из искусственных материалов.
Новые гости разбрелись по помещению. Эвиана заметила, что уши всех вошедших мужчин и женщин украшали массивные серьги. Похоже, серьги были сделаны из моржового клыка и отделаны цветными стеклышками.
Лица женщин-эскимосок были очень морщинистыми, видимо, сказались прожитые годы и образ жизни. У некоторых на шее висели цепочки с медальонами. У одной эскимоски носовая перегородка была проткнута костяной иглой.
Эвиана попыталась сосчитать вошедших. Один, второй… Их головы стягивали окровавленные повязки. Некоторые представились. От их имен у Эвианы голова пошла кругом: Китнгик, Пингайунельген, Тайарут и другие, которые она не запомнила бы, даже если бы учила их наизусть сутки напролет.
Все гости были упитанны, имели темный цвет кожи и характерный монголоидный разрез глаз. От пришедших веяло той жизнестойкостью, какая может выработаться лишь в постоянных схватках с жестокой природой.
По знаку Полярной Лисы гости заняли места вокруг углубления на полу в центре помещения. Когда все разместились, старик взял кусочек кремня и стальную пластинку и принялся высекать огонь. Помещение наполнилось дымом, хотя большую часть его каким-то магическим образом вытягивало в потолочное отверстие.
Эскимос Мартин достал кожаный мешочек, в котором находились кусочки мясной и рыбной строганины, взял один кусочек и передал мешочек дальше по кругу.
Орсон Сэндс с недоверием посмотрел на предложенную ему пищу.
— Нет, это не диетическая еда, — с ухмылкой произнес он. — Что же мы не прихватили с собой еду со склада?
Полярная Лиса печально покачал головой.
— Вы должны научиться смотреть на мир теми же глазами, что и каббалисты, если хотите переиграть их. Мы позаботимся, обязательно позаботимся о вас, мой друг.
— Да, здесь не подадут эскимо, — ухмыляясь, шепнул Орсон брату.
Мешочек со строганиной дошел до Эвиа-ны. То, что она достала, походило на толстый твердый картон. Однако, отправив кусочек строганины в рот, Эвиана нашла его довольно вкусным.
— Мы должны уважать духов рыбы, — продолжал Полярная Лиса. — Обитатели моря кормят нас и одевают, дают нам оружие и жир, которым мы пропитываем наши каяки и согреваем дома. Ешьте, питайте ваши тела и благодарите духов рыбы. Многие из вас умрут еще до того, как закончится эта пища, и тогда ваши души смешаются с душами тех существ, которых вы съели. Будем же жить с ними в согласии и мире.
Неожиданно заговорила Снежная Лебедь:
— Седна уже смертельно больна. Слишком больна, чтобы…
Мартин бросил на девушку сердитый взгляд, и она замолчала.
Костер все разгорался, и в иглу становилось жарче и жарче.
Спутников Эвианы по-прежнему тревожило качество предложенной пищи. Это было заметно по их сосредоточенным, хмурым лицам. Каждый кусочек строганины приходилось жевать по нескольку минут. Эвиана не наелась, но голод уже не хватал ее цепкими лапами, и даже настроение немного поднялось.
Никто из игроков не заметил, когда и кто бросил в костер какой-то порошок. В помещении запахло табаком и сгоревшей пылью. Завеса дыма поредела, а костер разгорелся с новой силой.
Эскимосы стали раздеваться, и вскоре на них остались лишь набедренные повязки. Игроки смущенно переглянулись.
Полярная Лиса оказался худым, изможденным стариком с выпирающими отовсюду костями. К ужасу всех игроков, у него не было пупка. Ошеломленный Орсон толкнул брата локтем и что-то горячо зашептал ему на ухо.
В помещении температура все поднималась. Эвиана чувствовала, как по ее спине ручьями течет пот. Не обращая внимания на остальных игроков, она быстро разделась до бюстгальтера и трусиков. Ее примеру последовали Три-анна и Боулз.
Орсон Сэндс, сняв рубашку, долго раздумывал, раздеваться ли дальше. Кевин, сбросив с себя одежду, шокировал всех видом своих выступающих ребер и худой, куриной шеей. Однако глаза его светились от счастья.
Вспотевший Пегас не раздевался до тех пор, пока не понял, что дальнейшее промедление чревато тепловым ударом. Макс обнажился до трусов без всякого стеснения, чего нельзя было сказать о большинстве игроков.
Смущенная Шарлей стеснялась своего роста. Поджав худые колени к маленькой груди, она искоса поглядывала на Пегаса. Пегас старался не смотреть ни на кого. Он, как и Шар-лен, обхватил колени руками и уставился на танцующие языки костра.
«Чего ему стесняться, ведь он нормально сложенный мужчина? — размышляла Эвиана. — И что прячет Шарлей? Это с ее-то сказочной красотой…»
Неожиданно раздался тихий голос Джонни Уэлша:
— Жаль, что здесь так светло… Комедианта поддержал Боулз:
— Общая сауна. Действе первое. Расслабившись, Уэлш продолжал шутить:
— Как, по-вашему, устроит ли царь людоедов для нас кровавую баню?
— Нам надо торопиться, Джонни. В округе шастает еще, как минимум, дюжина племен, которым не терпится познакомиться с нашими внутренностями.
Вновь заговорил Полярная Лиса:
— Это сакральное место, касгик моего народа, — старик произнес слово «касгик» как «каз-зэ-гик». — Здесь мы мечтаем, видим сны и встречаемся с потустронним миром. Но Ахк-Лут разорвал завесу, которая разделяет материю и дух. Он внесет в мир хаос, алчность и страх и разрушит все вокруг.
Другие эскимосы согласно закивали. Губы старика продолжали шевелиться, и некоторые с серьезным видом внимали его словам.
Вновь открылась дверь, и еще несколько эскимосов, войдя в помещение, швырнули в костер по горстке порошка. Вновь взвились и потянулись к отверстию в куполе бесцветные клубы дыма.
Внезапно Эвиана почувствовала необыкновенную легкость в теле. Через несколько минут чувство расслабления исчезло. Воздух стал плотным и тягучим, и многие игроки ощутили приступ удушья.
Когда все нормализовалось и стало возможным дышать свободно, Эвиана и ее спутники увидели серую дымку над бескрайней спокойной гладью океана.
Голос Мартина вдруг стал твердым и громким:
— Это самое начало, когда на Земле еще не было человека. Волной на берег выбросило горошину. Четыре дня она пролежала, а на пятый лопнула. В горошине находился свернутый колечком человек. Появившись на свет, он стал расти не по дням, а по часам.
В океанской дымке вырос обнаженный человек — протоэскимос, а в небе появилась черная точка. Приближаясь, точка увеличивалась в размерах и, в конце концов, превратилась в гигантского ворона, закрывшего своими крыльями полнеба.
В сознании Эвианы слова старого шамана и образы под куполом иглу слились воедино. Стены и потолок куда-то исчезли, и она оказалась на пустынном берегу океана, всматриваясь в густую дымку и вслушиваясь в шум прибоя.