Ошеломленные игроки долго молчали.
— Но если мы для вас сделали так много хорошего, — наконец раздался тоненький голосок Кевина, — почему бы вам не отпустить нас? Ведь мы же можем натворить еще больше злодеяний.
— Потому что вы понадобитесь нам здесь, — ответил «африканец». — Мы, ваши грехи, хотим использовать вас против «Каббалы». Когда вы и каббалисты будете уничтожены, то мы сможем управлять всем миром. Мы — настоящий смысл жизни. Мы вызываем гниение, но мы и сами продукт гниения. Мы — следствие и причина, начало и конец, альфа и омега. Мы станем хозяевами Вселенной.
— И что же вас останавливает? — поинтересовался Орсон.
Ответил «евпропеец»:
— Вся проблема в вас. Вы должны сами, добровольно, без принуждения, пустить нас в свои сердца.
— Если вы нуждаетесь в нашей помощи, значит, вы не так могущественны, как кажетесь. Кого вы боитесь? — распалился Орсон, чем вызвал восхищение со стороны брата.
— Мы никого не боимся, — хором ответили человечки.
— Бред собачий! — взорвалась Эвиана. Все повернулись в ее сторону.
— Если вы — наше порождение, — продолжала маленькая рыжеволосая женщина, — значит, истинная сила у нас, а вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце. Наша судьба будет определена не вами, а тем, что есть в наших сердцах. Разве не так?
Теперь шокированы были человечки.
Больше всех смелая речь поразила «азиата». Уставившись на Эвиану застывшим, как у змеи, взглядом, он прошипел:
— Но ты… ты же мертва. Ты мертва…
— Да, — спокойно кивнула Эвиана.
— Тебя не должно было быть с этими… Человечки завопили, и мерзкие насекомые, человеческие грехи, стали ползать по волосам, щекам и шее Седны с утроенной скоростью, издавая зловещий шелест.
— Да, у нас так много могущества, что мы можем призвать к себе даже мертвых! — расхрабрился Орсон. — Представляю, как вам это не нравится!
— Нет! Ничего подобного! — закричал «европеец». — Вы никуда отсюда не денетесь! Мы будем вас судить! Но тот из вас, кто поможет нам в схватке с «Каббалой», будет вознагражден!
Дуайт Уэллс был доволен: в игре все складывалось очень удачно. Но эта Эвиана… «Вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце», — вспомнил Дуайт ее слова. Эта фраза уже когда-то сорвалась с губ Эвианы, правда, в другое время и при других обстоятельствах. Дуайт напряг память. Ах, да! Эта женщина много лет назад уже участвовала в «Ядерной зиме». Но так ли оправдано ее чудесное воскрешение в этот раз? Все-таки, нахмурился Дуайт, Гриффин играет в какую-то свою игру…
На компьютерном экране была видна не только сцена в царстве Седны, на нем высвечивались постоянные сведения о давлении крови и температуре тел игроков. Цифры не вызывали особого беспокойства.
Уэллс нажал на нужные кнопки, и над головой Седны появился блестящий том — сверкающая «Всемирная энциклопедия» в несколько футов высотой. Через одну-две секунды страницы книги ожили. Сначала появилась грандиозная батальная сцена битвы при Ватерлоо. На следующей странице проплыл золотистый Сатурн со своими удивительными кольцами. Его сменили ревущие динозавры, а затем появился ядерный «гриб».
Перед игроками прошла вся история Вселенной, вся история человеческого разума. Уэллс решил показать страницы «Всемирной энциклопедии», чтобы игроки, увидев их, прониклись духом ответственности за все человечество.
Словесная дуэль человечков и игроков продолжалась.
— Вы говорите о смерти человечества, — доказывал Робин Боулз. — Но если человечество погибнет, то вместе с ним уйдут и все человеческие грехи.
— Конечно, — согласился «эскимос». — Но мы надеемся на ваше благоразумие. Вы останетесь с нами и будете плодить грехи. Вы будете купаться в роскоши и наслаждениях. Представляете: безостановочная оргия, которая никогда не кончится!
Вскоре четыре голоса соединились в единый хор:
— Пусть свершится суд!
Внезапно окружающая обстановка стала меняться: появились стены, пол и потолок. Через несколько минут игроки оказались на скамье подсудимых, а за длинным столом, покрытом зеленым сукном, восседали четыре человечка в судейских мантиях.
— Слушайте все! — торжественно начал судья-«эскимос». — Настоящий суд объявляю открытым!
Как ни тяжело игрокам было свыкнуться с новой обстановкой, сдаваться они не собирались.
— Если это настоящий и честный суд, — заявил Робин Боулз, — то я настаиваю на приглашении адвоката.
— Что ж… У вас есть такое право, — ухмыльнулся судья-«европеец», вальяжно раскинувшийся в кресле.
— Пусть нас представляет Робин Боулз, — предложил Макс.
Дуйта Уэллса. приятно удивило, что вести защиту доверили именно Боулзу. Понравился такой выбор и Гвен с Олли, по крайней мере, так сообщила Гвен.
— Смотрите! — вдруг воскликнул Пегас. По каменному полу судебного зала ползли шесть слизней, олицетворяющих грехи. Они неспешно перетащили к судейскому столу серебристую коробочку с необходимыми бумагами.
Бросив взгляд на мерзких тварей, игроки продолжали обсуждение кандидатуры Робина Боулза.
— Вы не против, мистер Боулз? — спросил Кевин. — Я видел вас в фильме «История судьи Крэйтера».
Боулз вздохнул и нехотя произнес:
— Этого хотите вы, мистер Титус, и остальные игроки.
— Но вы же справитесь!
— Давайте голосовать, — предложила Снежная Лебедь.
Большинство игроков поддержало кандидатуру Робина Боулза. Против не высказался никто.
Ознакомившись с бумагами, слово взял судья-«африканец»:
— Мы здесь собрались, чтобы судить человечество, которое представляют эти люди, за его грехи. В ходе процесса мы будем руководствоваться «Кодексом Наполеона». Вы изначально считаетесь виновными и будете таковыми считаться, пока не докажете свою… — «африканец» запнулся. — Как это слово?..
— Невиновность, — шепотом подсказал невесть откуда взявшийся скелетообразный судебный исполнитель.
— Да, именно это слово я искал, — ухмыльнулся судья и выплюнул отвратительное насекомое.
Существо упало под ноги Шарлей, вызвав в молодой женщине нервную дрожь. Со своего места встал Робин Боулз.
— Мы согласны принять участие в этом процессе, но при условии, что суд будет проходить честно. Если же это всего лишь фарс, то мы оставляем за собой право на молчание и защиту своего достоинства.
Поднялся Орсон и, что-то прошептав Боулзу на ухо, сел на место.
— Мы обойдемся с вами честно, — заверил «азиат». — Можете в этом не сомневаться. Ложь есть грех, но грехи не могут лгать.
Робин Боулз выпрямился и неприязненно улыбнулся:
— Вам не следовало бы нам лгать. Мой коллега сейчас мне кое о чем напомнил.
Кряхтя, Орсон Сэндс поднялся со своего места и повторил то, что сказал Боулзу на ухо:
— Все правильно. Ворон и Седна не участвуют в процессе, но у Седны есть друг. А Эвиана может быть посредником.
Кевин тотчас достал свой микрокомпьютер и, нажав на какие-то кнопки, произнес:
— Торнгарсоак. Повелитель земных существ.
— Вот именно, — кивнул Орсон. — Торнгарсоака нет с нами, но он все видит и слышит глазами и ушами Эвианы. Если мы окажемся виноваты, то Торнгарсоак накажет все человечество. Но если мы невиновны… — Орсон хитро прищурился. — Тогда он разделается с вами.
Повернувшись к товарищам, Орсон театрально поклонился. Раздались аплодисменты.
— Спасибо, коллега Орсон, — поблагодарил Боулз и продолжил: — Как уже было сказано, мы отвергаем все предъявленные нам обвинения.
— На каком основании? — возмутился «эскимос».
— На том основании, что мы, представители западной культуры, никогда не следовали эскимосским законам и поэтому изначально не можем считаться виновными.
Четверо человечков-судей посовещались и дружно закивали.
— Все правильно, но ваше замечание отклоняется по двум причинам. Во-первых, если мы даже не возьмем во внимание прегрешения, характерные для эскимосского народа, то останутся грехи, универсальные для любой культуры, например, убийства. Этого вполне достаточно, чтобы вас осудить.