- За нос получишь, - Алька поднесла к лицу Костика кулак. Все рассмеялись.
***
В эту ночь никто из «йошек» так и не заснул. Вначале говорили о загадочных «ёшках». Альке не составило большого труда расшифровать и их.
- Штейн по-немецки «камень», а камень на латыни - Пётр. Вот вам Штейн - Петров. А Йен - видоизменённое Эйн, - сказала она, просматривая список учеников первого «Ё». Валентину Соколевскую, Севастьяна Бахина и Ангелину Провидцеву расшифровали сразу. А вот с Василием Лозинским помучились, пока Костик не обнаружил в интернете, что лозина - это то же самое, что и ломонос. Последним в списке шёл Абрам Жуфлю.
- По-моему, это по-французски, - определил Мишель.
- Точно, подтвердил Костик, вновь порывшись в интернете, - жуфлю - значит «толстый».
- Пушкин не был толстым, вообще-то, - заметила Алька. - Если этот Жуфлю, конечно, мой двойник. Может быть, его клонировали не от Пушкина, а от Толстого? - с надеждой предположила она. Мысль встретиться со своим альтер-эго очень ей не нравилась.
- Тут есть второе значение: «пухлый». Пухлый - Пушкин, вроде похоже, - сказал Костик.
- Вот завтра мы об этом и узнаем, - сказала Ева, зевая. - То есть, уже сегодня. Ребята, время - полпятого. Если мы не ляжем спать, Репей что-нибудь заподозрит.
***
Директор откуда-то узнал, что «йошки» почти не спали.
- Так, так, чем это вы занимались всю ночь? - допытывался он у них после завтрака.
Алька, на которую после ребусов с фамилиями снизошло вдохновение, не смущаясь, соврала:
- Еве приснился кошмар, её это так напугало, что она не могла оставаться одна ночью.
- И поэтому вы все сидели в комнате Валевского? - уточнил Гермоген Феофилактович, прищурив по своему обыкновению глазки.
- У него в комнате светлее, - уже не так уверенно сказала Алька, - свет от фонаря в окно падает.
- Ну, ну, - закивал головой директор, - у того самого, у которого выбита лампочка? Конспираторы! Мы с вами ещё побеседуем. А пока все на ОБУД.
До самого обеда «йошкам» не давали толком общаться друг с другом. Только в туалете Альке удалось перекинутся парой слов с Евой:
- Ты была права! Директор с Репьём что-то подозревают. Может быть, они нас ночью подслушали.
- Что же делать? - Ева всплеснула руками.
- Не знаю. Надо предупредить «ёшек».
Во время обеденного перерыва Алька шепнула Костику про свои подозрения. Костик отреагировал мгновенно:
- Дрон! - шепнул он ей в ответ одними губами, краем глаза косясь на Репья, стоящего рядом.
Алька сразу всё поняла. Значит, Костику с Мишелем удалось починить дрон. Его можно отправить «ёшкам» с предупреждением. После обеда, когда у «йошек» было свободное время, Костик вышел во двор с самым невинным видом. Над ним, чуть выдаваясь вперёд, с лёгким жужжанием летел дрон.
- Костя, что ты делаешь? И откуда у тебя этот механизм? - Репей материализовался почти внезапно.
- Это мы с Мишелем собрали, - соврал Колонозов, - я его тестирую.
- А, молодцы, - похвалил аспирант, - даже на каникулах работаете. Это хорошо, это очень даже хорошо.
Он повеселел и ушёл. Наверное, записывать свои показания.
К счастью, Репей не заметил на боку дрона закрашенную почтовую эмблему, иначе вопросов у него было бы намного больше. Алька в это время проходила мимо спортзала. На стене кое-где остались следы жёлтой краски и кусочек грустного смайлика. Альке тоже стало грустно. С того момента, как она узнала, что все они - клоны, Алька впервые в жизни осознала, что значит быть неполноценной. Не иметь того, что остальные имеют просто по факту своего существования: родителей, семью. Это было очень печальное и неприятное чувство. Как если бы у неё отвалилась рука или нога, а никто этого бы и не заметил. И никакие суперспособности не могли это горькое чувство компенсировать. Алька так глубоко в него погрузилась, что не услышала, как её догнала Ева.
- Тебе очень грустно, - сказала она, дотрагиваясь до Алькиного плеча. - Грустно и одиноко. Как и ему.
- Кому? - удивилась Алька.
- Тому, кто писал на стене. У вас одинаковые чувства. И очень сильные, я их улавливаю.
- И что именно ты улавливаешь?
- Ну, - Ева задумалась, - как бы это описать... Словно вы ждёте письмо, которое вам никогда не напишут.
- А у тебя? - спросила Алька, у которой защипало в носу от Евиных слов. - Какое у тебя чувство?
- Мне тоже грустно, - сказала Ева, - оттого, что я не могу ничем вам помочь.
***
Мишель и Костик не знали, точных координат корпуса, где жили «ёшки», а пойти туда опасались. И не были уверены, что дрон не перехватит директор или вездесущий Репей. Поэтому они зашифровали послание: «Матильда попала в мышеловку». Оставалось надеяться, что в первом «Ё» его поймут правильно. До ужина Репей заставил «йошек» помогать рабочим. Он заявил, что раз труд сделал из обезьяны человека, то уж им, юным гениям, он совсем не помешает. Мишель и Алик вступили было с ним в дискуссию о том, что происхождение человека от обезьяны полностью не доказано. Однако Репей заявил, что как рабочая гипотеза она вполне годится и отправил их красить стены в кабинете литературы. Алька и Ева под руководством Маргариты Ивановны обрезали в саду кустарник. А Коська и Ваня Севбах, вооружившись гигантскими рулонами прозрачной плёнки, укрывали ею мебель в актовом зале. Дрон вернулся ровно к отбою. Он завис прямо у окна Коськиной комнаты как большая стрекоза. Коська первым прочёл ответ от первого «Ё». Сообщение гласило: «Пусть остаётся в мышеловке. Покормите через три часа». Коська сразу догадался, что на самом деле хотели сказать «ёшки»: надо сидеть тихо в своих комнатах, но быть готовыми через три часа. То есть, отсчитывая от отбоя, ровно в полночь. Вот только к чему быть готовыми? Этот вопрос он и задал остальным, когда все вновь собрались в его комнате.