Ответ: Проект лишь малая составная плана спасения человечества, разработанного мною. Если значительная часть человечества проникнется его содержанием и даст согласие на участие в нём, то будет спасено. Вернее, оно подготовит почву для своего спасения. Если нет… Мы пришли сюда, чтобы сделать большой отбор. Собрать всё лучшее и спасти это лучшее от того худшего, что останется. Поймите, что взрыв такой громадной планеты в нашей галактике в результате ядерной войны или прекращение жизни большинства существ после столкновения планеты с метеоритом, что может быть притянут мыслями о страхе смерти или желании таковой, одинаково губителен. Он подобен ампутации конечности. Пусть и под наркозом, но это всё-таки потеря. Мы намерены осуществить этот план любыми силами. Даже, если они покажутся кому-то непопулярными или преступными. Мы создали его и нам решать его судьбу.
Вопрос: Конечно же, план закрыт от любого постороннего внимания. Скажем, моего. А любая попытка ознакомления с ним приведёт к преждевременной кончине или приятному знакомству с клиникой для особо одарённых.
Ответ: Нет, почему же? В данный момент, план совершенно открыт. Он начал работать. Именно вы привели его в действие. Я вас предупреждал, следователь. Так что без обид.
Вопрос: Благодарю за откровенность. Вы убили Коломейцева, именующий себя наставником?
Ответ: Не убил… Я остановил его на гибельном отрезке его же пути. Он бы принёс нам бед больше, чем самая большая ядерная бомба или самая мощная атомная станция, оставшаяся без присмотра. Без контроля, если быть точными. Он посчитал, что проект обречён, так как большее человечество его не примет. И посчитал, что сможет самостоятельно его свернуть, как свиток. Это грозило гибелью в первую очередь мне, как одному из его авторов. Потом уже…
Вопрос: Поэтому вы решили остановить его. Хорошо, понятно. Как называется ваш проект?
Ответ: Ответ «Дельта». Вас заинтересует наверняка, почему именно так? Это не имя моей жены или моей собаки. Я не женат… ну, в известном смысле, конечно, и собаки у меня пока нет. Это имя одного существа из нашего мира. Оно ещё не осознало своей мощи. Но осуществи мы этот проект – осознает. Но это не приземлённая выгода…»
Павел Фёдорович вновь установил на «паузу». С минуту все сидели ошарашенные. Обмен негласной информацией на тонком уровне продолжился с новой силой, когда Александр Андреевич налил себе в стакан из хрустального, пузатого графина. То же сделали с наслаждением и Михаил, и начальник «собственников». Закипевшие от потрясения внутренности заметно охладились. Но скоро стала давить тишина. Когда же её давление стало, мягко говоря, невыносимым, первым подал голос Павел Фёдорович:
- Ребёнка всё-таки удалось спасти. Я справлялся… звонил в ходе допроса. В ходе операции вырубили свет в Больничном городке. Неожиданно, как всё, впрочем, это произошло. Но систему быстро восстановили. А врач, наш, естественно сотрудник – молодец! – справилась и без света. Молодец…
Миша облегчённо вздохнул. Затем налил себе второй стакан.
- Что ж, - Александр Андреевич вытянул перед собой мощные, массивные руки. – Со всей очевидностью заявляю вам, друзья: мы сделаем всё, что за пределами наших сил. Чтобы сохранить всё разумное на планете. И хорошее, и даже… Одним словом, всё. Даже если эту пакость подстроили деструкты, чтобы сохранить бионегатив от Страшного Суда, у них ничего не выйдет. Но всё-таки мы люди. Обычные люди. Хоть и защищены от зла в большей степени, чем все остальные. Пусть даже преодолевшие в себе бионегатив. Победившие на своём локальном уровне деструктивную программу. Взявшие её под контроль… На примере с Коломейцевым-Вороновым видно – это ещё не всё. Не просто победить эту программу здесь, пока… как выразился этот тип, не произойдёт этот отбор. Зёрна не отделятся от плевелов. Не их отделят – они сами отделятся! – возмутился он. – С помощью Всевышнего, разумеется. Но сами. Помнится покойный Борис Николаевич изрёк на заре своей карьеры, будь она неладна: «Сначала надо накормить людей, потом уже всё остальное». Надо накормить… Сатана и диавол кормят из ложечки всю жизнь, превращая человека в неразумное дитя. Разумный ребёнок всегда стремится есть сам. И добывать себе на пропитания законным путём. Помнится, сказанул я тогда Борису Николаевичу и его холуям по полной программе кто они и куда хотят завести страну. И вылетел… На десять лет остался в «подвешенном распоряжении». (Павел Фёдорович скорбно улыбнулся.)Ну, да не будем о покойном… Мир праху и душе его, – он размашисто перекрестился.
- Да, согласен, - Павел Фёдорович осторожно отложил пульт. Размял маленькие руки. – У меня уже готов доклад Центру. Похоже, с моим уйдёт и ваш. Если им…ну, деструктам, известен наш внедрённый сотрудник и его псевдоним «Воронов», то, стало быть… Велика вероятность того, что с нами вульгарно играли. Причём, неизвестно, сколько это продолжалось. Как сказал вам наш покойный… ну, Воронов: подкинул вам вшей за воротник? Точно… Ох, отольются кошке, как говорится, мышкины слёзки. Это я им обещаю. И их проекту заодно. Причём, по полной…
- Придётся пересмотреть концепцию безопасности сотрудников Центра, - пошевелил губами шеф, вымученно улыбаясь. – Всех до одного. Концепцию безопасности всего человечества. Вот так-так… Доигрались, твою Дарданелл! Простите, товарищи, - спохватился он, снова перекрестясь.
Его душа на мгновение перенеслась в осень 1941-го. Тогда на позицию под Ржевом ползли угловатые танки с белыми крестами на башнях. За ними, пригибаясь, бежали так называемые автоматчики в угловатых стальных шлемах. Вооружены, правда, всё были магазинными карабинами «Маузер». Многие молодые бойцы, побросав оружие, патроны и даже вещмешки, бежали из отрытых на скорую руку окопов к лесу. У большинства за сутки до боя стали случаться понятные приступы страха, мучительная боль во лбу, в висках и по всему телу. Никто не мог ничего объяснить… А он, полковой комиссар (восстановили с пониженем в армии по подозрению в связи с женщиной-деструктом), поддерживая оставшихся, сумел организовать оборону. Десять из тридцати панцеров зажглись клубами бензинного топлива. Остальные спешно отступили. Кроме того, поле боя усеяли трупы германских мотопехотинцев (до роты), разбитые из пушек и ПТР гробообразные бронетранспортёры и даже мотоциклы. Враг, видя спины бегущих, совсем потерял голову. Германский командир, потерявший её значительно раньше, отдал видать приказ: преследовать бегущих. Ну, и поплатился…
Задолго до боя, пока дивизия (в основном пешим строем) двигалась по раскисшим от грязи дорогам к обозначенному рубежу обороны, Александр Андреевич мысленно представлял образ этого германского командира. Идя под дождём, в волочащейся углом плащ-палатке, он, с полузакрытыми глазами, внедрялся в его «тонкое тело». Устанавливал ментальный контакт. Пробовал читать мысли. Кроме того, давал лживые установки этому (согласно видению!) холёному высокому человеку с двумя Железными крестами, нашивкой за ранение и бронзовым знаком «За Нарвик». Он внушал ему, что все его бойцы неопытные. Что при первом появлении врага – устремятся россыпью во все стороны. И чудо! Немец поверил. Судя по всему, деструкт, владеющий теми же навыками, но употребляющий их по системе «чёрного Буддизма» бон-по. Кроме того, в ходе контакта на тонком плане Александр Андреевич «просканировал» другое. Рядом с германским командиром-деструктом присутствует кто-то из немцев, симпатизирующих советскому народу. Явно не деструкт. Его кинули вместе с другими в эту войну, чтобы сломать и превратить в деструкта. Но он не сдавался. И вполне осознанно работал на поражение «тысячелетнего рейха», оказав помощь, в частности, Александру Андреевичу.