- Вы правы, сэр, - кивнул головой в вязаной шапочке афроамериканец. – Мы этих ублюдков скоро вычислим. Да помогут нам наши боги и духи-хранители! Эти твари нарушили наш покой. Отпугнули клиентов. У моих ребят каждый день на вес золота. Товар пришёл, сэр, масса товара. И никто за нас не решит наших проблем, если только вы, сержант, не поможете нам. Вы понимаете, масса Кэн?
Кэн едва не рассмеялся, но вовремя прикусил губу. Американец в пятом поколении, он, тем не менее, с детства испытал на своей шкуре, что значит быть «жёлтокожим ублюдком» или «узкоглазым уродом». И вот теперь африканский парень с того ни с сего назвал его господином. Боссом… Всё потому, что его «акватория» понесла значительные убытки от происшедшего на днях инцидента. И он, Кэн Потензен, сержант полиции и детектив отдела тяжких преступлений, поможет этому цветному сутенёру. Зная, каким бизнесом занимается ныне этот бравый морпех, что по сей день наверняка числится в особых файлах Пентагона. Поможет… Ибо полицейским нахрапом тут ничего ни взять! Двадцатилетний срок службы в окружной полиции многому научил этого маленького, молчаливого, желтолицего человека. США были для него страной с неограниченными возможностями и неограниченными пороками, что во многом покрывали эти возможности. Тот русский, что привлёк его к сотрудничеству, совершенно правильно воспринимал эту ситуацию. Всеми средствами пытался оказать помощь таким думающим и сомневающимся американцам, как Кэн Потензен. Мир не без добрых людей, думал он с тех пор. Маленький таец с американскими ухватками жизни. Если разведчик из этой далёкой и снежной страны с великой историей (что почти не отражена в американских учебниках начальной школы, профессиональных колледжей и тем более университетских пособиях и компьютерных программах, показывающих в основном ужасы ГУЛАга да бородатых, накаченных мафиози, исполняющих на гармошках и балалайках гимн СССР), принимает близко к сердцу американские проблемы он достоин сочувствия и уважения. Настоящий герой! «…Не стоит, Кэн, проявлять по поводу моих чувств к Америке хоть сколько-нибудь сочувствия, - как-то понимающе сострил русский. – Это портит деловые отношения и тем более дружбу. Мне бы хотелось, чтобы это второе оказалось на первом плане. Я прав?» «Да, вы правы, - признался таец. – В Америке вообще не принято жалеть. Тем более в бизнесе. Это признак неудачника. Однако в разговорах с вами я чувствую сожаление. Извините, Арнольд, это, конечно, не настоящее ваше имя… но жалость очевидно присуща всем русским. И понемногу передаётся мне». «В этом есть плюсы и минусы, - услышал он ответ, сдобренный улыбкой. – Минусы состоят в том, что вы наберётесь русской жалости и будете этим выделяться на общем фоне. Вас быстро возьмут под колпак и… Мне бы не хотелось продолжать, а вам бы не хотелось доводить до печальной развязки. А плюсы… Мне приятно, что вы так прониклись чувством моей далёкой и любимой Родины. Один наш бард даже назвал её в своей песне «родина-уродина». Впрочем, не со зла – так, полушутя… « «Мне кажется, что вам русским, и вашей стране не хватает американской самоуверенности, - неожиданно для себя выпалил Кэн, смяв не по-американски пластиковый стаканчик из-под кофе (встреча проходила на окраине, в машине). – Вы много жалеете друг друга, вместо того, чтобы действовать. Действие, вот чего вам ещё не хватает! Любого американца и даже европейца отличает от вас именно действие! Они не придаются тягостным и интересным рассуждениям о смысле жизни, как Толстой или Достоевский. Они занимаются бизнесом, как говорят у нас в Америке. Для них семья и дом на первом месте. А для вас на первом месте ваша страна и идея, которой вы отдаётесь без остатка. Вам не хватает энергии на своих близких и на самих себя. Кто-то пожирает эту энергию, внушая вам, что вы – спасители мира. Но это…» «Продолжайте, - вновь улыбнулся русский, осторожно выбрасывая свой пластиковый стаканчик в высокую металлическую урну. – Вы хотели сказать, что это – безумие. Отчасти согласен с вами. Недаром у Достоевского, которого вы, судя по всему, с интересом читали, все главные герои немного сумасшедшие. Правда, если внимательно к ним приглядеться, то многие из них это несостоявшиеся писатели или… разведчики. Если внимательно перечитать главы о войне в Европе 1805-06 годов в романе Толстого «Война и мир», то там описывается момент несостоявшейся вербовки в разведчики князя Андрея его другом дипломатом Билибиным. Этот фрагмент выпадает из наших и ваших школьных программ, не говоря уже об университетских. У каждого смысла есть свой подтекст, Кэн. Надобно его увидеть, чтобы докопаться до истины». «Да, истина где-то рядом, - пошутил тогда Кэн словами известного сериала. – Под нашими стопами».
Чтобы подготовить легенду для отдела внутренних расследований, если у его сотрудников, что сообщались с агентами ФБР из управления профессиональной защиты, появились бы вопросы, Кэн заготовил рапорт для лейтенанта, что возглавлял его отдел. В этом рапорте (документ переписывался из дня в день, в нём проставлялись новые числа, добавлялись подробности) указывалось, что некий Тап Стижанский, выходец из Польши, американец во втором поколении после знакомства в интернет-кафе, узнав, что общается с сержантом отдела тяжких преступлений, вызвался предоставлять информацию о преступном мире Бэлтимора. (Родители каким-то чудом, подростками были вывезены из варшавского гетто перед известным восстанием миссией Красного креста, попали в США, где и познакомились и поженились.) Для вящей убедительности и своего же спокойствия Кэн добавлял к рапорту данные, получаемые от других секретных агентов. Так как Стрижанский, по его мнению, был «инициативником», то его не стоило так скоро привлекать к официальному сотрудничеству. Напротив, как можно больше – проверять и перепроверять…
Взяв с Бумбы слово разобраться с залётными гангстерами и чуя, что «залетные» вовсе не ганкстеры, Кэн тем же днём, но ближе к сумеркам осторожно напряг своего секретного агента. Это был шестидесятилетний таец, что возглавлял одну из триад и контролировал бизнес в тайском квартале. Он был далеко не безгрешен перед правосудием. Он дал письменное согласие на сотрудничество под давлением. Как-то раз его же бойцы из триад совершили непростительную пакость. Они убили наркокурьера из Гонконга. Будто бы тот парень пожелал расплатиться фальшивыми долларами за интимные услуги в тайском квартале. Уличённый в подвохе – затеял драку, в ходе которой у одного из тайцев были сломаны два ребра, девочка лёгкого поведения потеряла два зуба (её били о барную стойку). Благо, что помещение ресторана было в тот день закрыто для посетителей, так как в нём происходил «расклад» предстоящей сделки. После того, как вся охрана (двадцать человек) тайского ресторана «Жёлтый дракон» устремилась на него, сохраняя дистанцию, парень вынул «хеклер-кох» и открыл стрельбу. Причём, длинными очередями. (Как при этом, парню из Гонконга удалось пронести штурмовой автомат через детекторы на металл, скромно умалчивалось.) Убитых, правда, не сыскали. Легко раненым оказался один. Но гонконгца тут же изрешетили из тридцати стволов (начальник СБ вызвал помощь). Прибыл директор казино, что был родственником главы триад и сам занимал там неплохое положение. Не найдя ничего лучшего, он приказал труп расчленить тут же, на кухне. Части запаковали в полиэтилен, стянули их скотчем и вместе с пищевыми отходами вывезли в специальном фургоне на свалку. В Гонконг же была отправлено известие о внезапной гибели. К известию прилагались фото с отрубленными головами каких-то бродяг, что были выставлены виновниками происшедшего, а также солидный банковский перевод тамошнему отцу триад, который тот, надо полагать, разделил меж собой и семьёй погибшего.