И так хорошо, так уютно и спокойно, что Эра пить перестала, застыла, закрыв глаза, стараясь еще на пару минут остаться в привидевшемся. А оно расплылось, дымкой покрылось и растаяло, словно не было ничего. Только осадок горечи сожаления о безвозвратности и одиночестве остался. Неприкаянности.
Знакомее чувство, родное. Много лет она с ним. И так надоело, что задарила бы его врагу, не думая.
– Спасибо, – отдала кружку и во двор вышла.
Она понимала, что что-то происходит, но не понимала что. На вирус все списать можно легко, но не слишком ли удобное объяснение?
– Куртку отдай, – бросила тихо Майльфольму, чувствуя, что он за ее спиной стоит.
– Отдам, – ответил так же тихо, через паузу.
– Когда выйдем?
– Завтра на заре.
– Сегодня. Время, Май.
– Нет. Рано.
Эра покосилась на него через плечо:
– Я редко прошу.
– Я вовсе не прошу.
– Почему ты такой упрямый?
– Родителей спроси.
– На тот свет сбегать?
Мужчина молчал и смотрел на нее. Взгляд такой словно обнять хочет, а не смеет. Скулы белеют, губы в нитку сжаты, а в глазах весна. Если б жар был, страсть – она бы поняла. Несколько дней бок обок, понятно что сблизились, понятно что воображение могло разыграться, инстинкты подогнать. Но здесь другое было, неведомое, щемящее манящее, трогательное и нежное. Он не смотрел, он не дышал, он вдыхал ее, в самую душу всматривался и будто самому себе не верил.
Эра отвернулась:
– Странный ты. Впрочем, и я для тебя, наверное, тот еще сюрприз. Тайна за семью печатями…- и перевела разговор, боясь, что забуксует. Чувствовала взгляд мужчины не кожей – чем-то большим, живущим вроде в ней, а вроде отдельно. – Старик тоже интересный. Знахарь? Местный? Давно его знаешь?
– Давно, – разжал губы. – Хой – жрец из прежних. Таких единицы остались.
Грусть в голосе тревожила девушку. Прислониться к нему захотелось, и чтобы обнял…
Волосами тряхнула:
– Одежду принеси, коммуникатор. Достало платье, – пошла к дому рядом и обернулась посреди дороги:
– Один язык у всех? Наш?
Мужчина смотрел на нее и явно думал о другом. Минута прошла не меньше, прежде чем ответил:
– Наш.
Интересно. Значит "Генезис" давно сюда свои щупальца запустил, – оценила Эрика. Возможно местная цивилизация его рук дело. Замысловато и непонятно зачем. Впрочем, Стефлера на здравый рассудок не понять.
За оградой появился знакомый платок. Вчерашняя женщина пыталась заглянуть через забор, упорно выискивая Эрику. Девушка поспешила в дом, сбегая от неожиданной посетительницы. Ее жалостливое "помоги, светлая" до сих пор в ушах стояло.
Майльфольм принес Эре сверток с одеждой.
– Рубаха тебе больше идет, – заметил, между прочим.
– Может и идет. Да не подходит, – протянула в ответ, вытаскивая куртку. Обшарила карманы – зонды, наушник, даже анализаторы на месте. Взяла коммуникатор и похолодела. На циферблате высвечивалось 02:17.
Сколько же она в этой деревеньке? Сколько провалялась, харкая кровью?
Осталось два часа и за это время не спасти ребят, не дойти до базы.
Девушка посмотрела на мужчину, но сказать было нечего. Все кончено, надежды больше нет. Оставалось одно:
– Координаты? – прохрипела.
Май разглядывал ее насупив брови и выдал, забирая последний шанс:
– Нет координат. Я не знаю что это такое.
– Место, где находится база?
– Красные Скалы возле Фушола.
– Где Фушол?
– За Триром.
Эра поняла, что ее долго будут кормить местными названиями, говорящими ей не больше, чем Майльфольму список продуктов в маркете или названия виртклубов.
Девушка решительно развернула геоснимок местности на коммуникаторе и выставила, ткнув пальцем в точку у лесного массива:
– Мы примерно здесь. Где город?
Майльфольм с любопытством рассматривал картинку на круглом экране и, судя по виду, даже не думал отвечать.
– База где? – пришлось повторить вопрос.
– Здесь нет, – заверил. Эра мысленно чертыхнулась.
– Где есть? Выше, ниже? Южнее, севернее?
– Не знаю. Красиво, но непонятно, – кивнул на дисплей.
– Тебя что, не учили ориентироваться в геосъемках, ты не видел карт? – нахмурилась не веря. Школьная программа едина для любого поселения, любой базы. И ориентирование, причем всеми способами – обязательный предмет. – Ты издеваешься? – не сдержалась.
Май смотрел на нее как побитая собака, но гордая тем, что не покинула пост.
Эра хлопнула коммуникатор на куртку, уперлась руками в ложе, набираясь терпения и решая, что делать дальше. С мужчиной все понятно – его только пытать и то не факт что информацию выдаст.
– На твоей совести будет смерть четырех человек, – посулила кару. Май лишь чуть насторожился и отодвинулся. Эра подождала – тишина, и выставила его на улицу:
– Мне нужно переодеться.
Натягивала брюки, хмуро глядя в одну точку и думала о том, что делать дальше, как узнать, где база, как связаться с ребятами, как помочь, и возможно ли это вообще. Понятно, что она хватается за соломинку, ведь сама упустила шанс. Надо же ей было получить ранение!
С другой стороны, кто застрахован? Она не железная леди из комиксов для малолеток.
Флаер бы…
Размечталась!
Эра вылетела из дома, прошла мимо мужчины на улицу, выискивая дерево повыше и, наткнулась на просительницу, совсем забыв о ней.
Сегодня женщина улыбалась светло и ласково, глаза лучились счастьем. Она поклонилась Эре в пояс и та попятилась. Стало душно, дурно. Рванула ворот куртки у горла, а взгляд к одному прилип – рядом с женщиной, обнимая ее, стоял вчерашний доходяжка. Все та же катастрофическая худоба, все тоже лицо, волосы. Но ребенок улыбался робко и чуть растерянно, поглядывал дичась. И крутил головой, глядя то на мать, то на девушку.
Эра своим глазам не верила. Не может быть. По всем законам мироздания мертвый не может стать живым.
Но паренек стоял, обнимал мать и смотрел на Ведовскую.
Та пошатнулась и отступила на шаг назад, еще шаг и наткнулась на Майльфольма. Мужчина неприветливо смотрел на гостью.
– Я же сказал – даже не появляйся, – процедил женщине.
Она замялась, робея. Поспешила поставить корзину на траву перед Эрой, от чего та отшатнулась и впечаталась в мужчину.
– Благодарю, светлая. Жизнь ты нам вернула. Славить до конца дней рода будем. Поклонись сынок.
Мальчик как любой нормальный здоровый ребенок отвесил поклон и опять прилип к матери.
Эра не выдержала. Протиснулась мимо Майльфольма и тыном, и стекла по забору на траву.
Тихо было на душе. И страшно.
Эрика сталкивалась со многим. Но с чужим, вполне объяснимым с точки зрения логики, физики, космологии, тактики. Да просто имело разумное объяснение. Но как объяснить произошедшее сейчас, произошедшее с ней, вернее с мальчиком за счет нее. Какой закон, какой науки внятно разжует ей то, что паренек не только встал, но и с виду не имеет проблем ни с позвоночником, ни с мозгом? Какой профиль медицины расставит все точки над "и", четко и точно разложив механизм возрождения фактически мертвеца?
Девушка уставилась на свои ладони. От царапин остались еле заметные следы. Нормально, учитывая, что всего три дня прошло. Но больше ничего – обычные нормальные ладони, сеть рисунка линий не ворожит, пальцы не светятся.
Эра уставилась на присевшего перед ней Майльфольм.
– Я лечу.
– Да.
– Это невозможно…
– Это твое право по рождению.
Девушка в упор уставилась на него:
– Как твое – быть стражем?
– Да.
– Бред, – отвернулась. Ей вспомнилась косуля, изуродованное лицо мужчины… Теперь оно было чистое, с ровной кожей без единого признака увечий.
И этот мальчик…
Сомнений нет – она замешана, она каким-то образом подняла последнего, сработала как пластический хирург и ветеринар в первом и втором случае.
Но как? Как вообще это возможно?
Право по рождению? Чушь! Она росла замкнутым ребенком без всякого намека на чудеса. Куда там, от нее не ждали большего, чем средняя оценка по самым плевым предметам.