– У вас есть лекарство от психоза?
– А вы псих?
– Конченый. Сейчас я еще могу вас воспринимать, но советую убраться поскорее, пока во мне вновь не проснулся зверь.
Стефлер сунул руки в карманы брюк, изучая обезображенную грубыми рубцами физиономию мужчины, и заговорил:
– Я знаю, что вы чувствуете. Вы считаете себя виноватым. Порой вам кажется, что это вы убили свою жену и друзей…
Родион взвился. С места подскочил к мужчине, схватил за грудки и пронес к стене, впечатал и зашипел в лицо:
– Слушай, ты, любитель копаться в чужом белье…
– Мне нужен профессионал. Я обязан был узнать, что случилось на самом деле, – спокойно парировал Стефлер. И махнул рукой появившимся санитарам – все нормально, свободны. Мужчины вышли, а Шутов оценив жест гостя, ослабил хватку.
– И что тебе надо? – спросил спокойнее.
Мужчина отодвинул его.
– Только то, что ты умеешь. Но умеешь лучше всех.
Шутов отступил. Он не верил посетителю, не верил в его реальность. Не верил, что его слова как и он сам не подвох. Однажды он уже попался на такую удочку – ушел на задание, вместо того чтобы оставаться в группе поддержки, как обычно. Ушел, и там остался.
И профессионализм его спорен, хоть и лестно слышать о себе "мастер".
– Мне нужна твоя помощь, а тебе моя. В отличие от местных светил я в состоянии реально помочь тебе. Ты вновь обретешь покой, память не будет мучить тебя. Лицо вновь станет похоже на лицо, а не на изрубцованную маску. Я верну тебе тебя, того, чтобы до трагедии на Девкалионе.
– Ты волшебник или бог? – не скрыл сарказма Шутов.
– Глава "Генезиса", всего лишь. Творить чудеса – наша работа.
– Сколько же стоит предложенное тобой чудо?
– Немало. Но для тебя бесплатно. Услуга за услугу. Я избавляю тебя от кошмара, ты помогаешь мне.
– В чем?
– Это потом. Ничего сверхъестественного. Твое дело связь, технические устройства, программы, а не зачистка. Вопрос в другом – хочешь ли ты избавиться от кошмаров, стать собой, вновь смотреть на себя в зеркало спокойно. Видеть привычное тебе лицо обычного человека и не помнить, как погибла твоя жена. Иметь будущее. Тебе не только помогут, тебе и хорошо заплатят. Одна услуга и новая жизнь. Нормальная.
– Так может быть?
– Если ты согласен, у тебя есть шанс проверить, правду ли я говорю.
Шутов думал пару минут. Он ничего не терял, кроме того, что хотел бы потерять, но никак не мог. И кивнул:
– Валяй.
Было ли это?
Радий мотнул головой, избавляясь от наваждения, и вновь обрел почву под ногами, чувство реальности. Приступ клаустрофобии прошел, внезапно навалившийся кошмар развеялся. В памяти еще плавал свод биокамеры, чем-то схожий со сводом этого тоннеля. Но вскоре и он пропал.
Мужчина уверенно зашагал вперед, нагоняя товарищей. В голове крутился вопрос: а не сделали ли его, как пацана?
Но с другой стороны, можно и переиграть. Ведь то что нужно ему – он получил, а если нет, то не получит нужное и Стефлер.
Впереди возник затор и Родион на пару минут запаниковал.
Эра отошла в сторону и прислонилась к стене. Участвовать в общей свалке обсуждения смысла не видела, да и чувствовала себя не очень хорошо. К тому же голоса в тоннеле звучали гулко, отдаваясь эхом, и даже глухой мог услышать шепот.
Самхат тихо ругался, мешая арго и просторечивые выражения, поминал шайтана и черта вперемешку с Генезисом. Самара молча исследовал тупик, которого на сканере не было. Дисплей выдавал коридор, а реально стояла стена из камня.
Шах подождал вердикт командира, что пытался понять – обвал это или естественное сооружение, и, выплюнув зубочистку в сторону, со всего маху пнул ногой в стену. Та рухнула, обдавая бойцов пылью.
– Прошу, – указал рукой в ответ на осуждающий взгляд лейтенанта. Спокойно достал тубус с зубочистками и сунул одну в рот. Перешагнул груду кирпичей, видя что остальные не спешат, и пошел первым.
Эра двинулась предпоследней, замыкал теперь Самара.
Девушка смотрела в спину Шаха и складывала приметные детали: явный пофигист, жует зубочистку беспрестанно. Видимо была долгая вредная привычка. Курил? Или нервный, поэтому подсел на "успокоительную" привычку что-то теребить, жевать?
Но что ей до этого? Так, мозг занять мыслительным процессом, привычка анализировать. И потом, хочется знать, с кем в сцепке идешь.
С тремя более менее понятно. Радий страдает клаустрафобией, ведомый. Шах нормальный мужик, явно привык работать в группе, страха не мает, ненавязчив, но и внимание не ослабляет. Вообще, наверное, самый неоднозначный.
Самхат явно не любит женщин. Мелочь пунктик, а красноречив.
Самара… Вот тут пока пробел. Сам себе на уме, дистанцирован от других, командир, а словно рядовой. В общем, самая темная лошадка в этом табуне.
Самхат вдруг притормозил и уставился в стену.
Эра проследила за его взглядом – валун в камнях: то ли блок, то ли дефект, то ли схрон.
– Что-то не так? – спросила тихо, видя, как мужчина потянул руку к камням.
От вопроса Самхат дернулся и будто опомнился:
– Не твое дело, – буркнул и пошел дальше.
Две недели назад
Им наступали на пятки. Они максимально разгрузились, сбросив даже жилеты, и рвались в горы в бешенном темпе. И почти добрались, почти дошли.
Последнее препятствие, а на руках раненный. Самхат тащил друга и боялся не успеть.
– Восемь минут до активации, – бросила Зося, покосившись на раненного, что был без сознания.
Самхат сцепил зубы и упорно карабкался вверх, придерживая друга. Почти вершина.
Зося забралась первой и огляделась – до платформы еще сто метров. Одной преодолеть можно, с раненым – нет. Слишком крутой подъем, а время на все – семь минут.
Самхат пыхтя затащил раненного и оценил, как и женщина – не добраться.
– Брось. Все равно не жилец, – выдала. Взгляд жесткий, черный.
– Нет! – процедил и перекинул Бориса через плечо. Двинул к платформе. Шаг вверх, еще. Зося обогнала, помогла затащить раненного на еще один уступ. Борис застонал и открыл глаза.
Не думая вытащила шприц-тюбик и всадила ему в плечо. Взгляд мужчины стал яснее.
Подняли его вдвоем. Борис хоть и висел на плечах товарищей, но уже двигал ногами.
И тут свистнуло. Зося обернулась и бросила мужчин, рванула вверх не останавливаясь.
Самхат потащил один и получил стрелу в ногу. Припал, секунда и поковылял превозмогая боль. Подпихнул Бориса вверх:
– Лезь! Зося?! Прикрой! Помоги!
С края платформы свесилась голова женщины. Секунда и Зося все же протянула руку. Борис зацепился за нее, но влезть не смог, сил не хватило. Самхат подсадил и в это время получил стрелу в спину. Боль оглушила, лишила сил. Мужчина припал к камням, глядя на женщину:
– Вытащи его…
И увидел, как она убирает руку, уходит. Борис соскользнул и полетел вниз кубарем.
– Нет!! – закричал, понимая, что их бросили, предали. Убили, по сути.
И получил еще две стрелы. Одна воткнулась в глаз и мужчина потерял сознание.
Его вытащила группа, пришедшая к переправе через четыре часа.
Борис Серегин, его друг, с которым они пять лет шли плечом к плечу, погиб.
Зося Акимова продолжила служить, а он сам оказался списан "из-за полученных ран, последствия которых не совместимы с прохождением службы".
– Резекция глазного яблока, множественный перелом позвоночника, повреждение сухожилий правой ноги, повреждение гортани. Полный паралич, – спокойно до меланхоличности продекламировал мужской голос над ухом.
Самхат покосился на мужчину единственным глазом: какого черта тебе нужно?
Посетитель прошелся возле кровати и встал у спинки со стороны ног, чтобы больной мог лучше его видеть.
– Последствия понятны? Не стану вас мучить и приступлю сразу к делу. Ваше состояние очень паршивое. Местные врачи уже обсуждают стоит ли отключать вас от аппаратов. Думаю ни сегодня так завтра получат добро сверху и… Но у меня есть предложение жить. Причем полноценно и полноценным. Нет, я не кудесник, но неплохой организатор. Я беру в штат только лучших специалистов и поэтому могу гарантировать чудо. Вас не только соберут, но и поставят на ноги, вернут зрение. Вы станете прежним в рекордные сроки. И вам это ничего не будет стоить. Но, я не благодетель. За свои услуги я прошу услугу от вас. Вы отличный специалист в своем деле, и мне нужно чтобы вы сделали хорошо известную вам работу. Какую, вам сообщат, когда вы сможете видеть двумя глазами, а так же говорить, ходить. И подписать договор. Если согласны – закройте глаз…