Внимание Сергея привлекло несколько элементов, выбивавшихся из общей композиции. Среди множества элементов на правой руке к предплечью брони была прикреплена длинная цепь из тёмного металла, очень похожая на чётки с крестом, размером с сигаретную пачку. Помимо высокотехнологичной упряжи на корпусе доспеха была закреплена самая обычная тактическая разгрузка, на которой висел эклектичный набор из американского М1911, английского револьвера Вебли, видавшего виды, револьвера Наган и длинного ножа из жёлто-коричневого тусклого метала.
Следом за ним шёл крепкий, спортивного телосложения мужчина, одетый в ламелярную броню поверх кафтана. Весь его костюм был сделан хоть и из явно современных материалов, но в древнерусском стиле, больше похожем на лубок. Раскрашенный в алый, синий и белый, он сочетал в себе кушак с онучами и вполне современного вида кобуру, из которой торчала рукоятка ОЦ-62, отделанного под старинную пистолю.
Позади двух талантов шёл ничем не примечательный, грузный мужик под пятьдесят, одетый в обычную армейскую повседневку со знаками различия майора. Плечом к плечу с ним следовала тонкокостная девчонка-подросток, одетая как эмо. Открытый живот, топик со значками поверх футболки, полосатые гетры, юбка, словно порезанная ножом, встрёпанная прическа, с волосами выкрашенными в ярко-синий – почти лазоревый цвет.
Дверь за вошедшими закрыли на замок, с громким звуком, который привлек внимание собравшихся.
Сухощавый мужчина вышел к трибуне, щелкнув по микрофону и проверяя звук.
— Товарищи офицеры, перед основной частью собрания есть некоторая информация, которую я хочу до вас донести. Для тех из вас, кто меня не знает, – я полковник Петр Павлович Кронин. До недавнего времени я занимал руководящую позицию в комитете; сейчас моя должность обозначена, как советник руководителя Комитета по противостоянию угрозам неопознанной природы при Министерстве изучения паранормальных событий Правительства Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Таким образом, не считая подполковника Богомолова…
Едва заметным движением он указал на фигуру в силовой броне.
— Я один из наиболее информированных об обстановке в городе людей. Прежде чем я начну своё выступление, я хочу, чтобы каждый из вас подумал о принятом решении. Все вы добровольно согласились на распределение в Санкт-Петербург после окончания курса переподготовки. Все вы прошли тренировки по взаимодействию и противодействию лицам, оснащенным спецснаряжением или паранормальными способностями. Однако, в целях полного понимания вами обстановки, информирую, что в городе ежедневно происходит до тысячи происшествий, связанных с деятельностью так называемых талантов. За прошлый квартал тридцать процентов сотрудников оперативного состава получили травмы разной степени тяжести. Четверо стали инвалидами, двое оказались в коме, двенадцать подали в отставку или на перевод, трое пропали без вести. Неофициальная статистика психологических травм и напряжения зашкаливает, переработки по восемьдесят часов являются нормой. Десять выездов в день для оперативного состава – это спокойный вторник. Итак, если кто-то из вас, взвесив сейчас эти данные, захочет встать и уйти, подать заявление на перевод в более спокойное место или вернутся обратно на основное место работы, сейчас у вас последний шанс сделать это без горы бюрократических трудностей и расписок.
Поднялось пятеро. Не глядя по сторонам, словно стыдясь проявленной слабости, они покинули помещение.
— Не спешите их осуждать. Боюсь, многие им будут завидовать ещё до конца этой недели.
Кронин обвёл всех присутствующих взглядом, словно прожектор с пулемётной вышки. Невскому подумалось, что полковнику не мешало бы выспаться. А ещё было в этом взгляде то, что оставляло неприятный осадок. Это было сочувствие. Сочувствие отца, который смотрит на своих детей, которые собираются потрогать горячий утюг. Снисходительное понимание того, что некоторые шишки люди должны набить сами.