Я тяжко вздохнула, поднялась и подошла к окну. В комнате было темно, что делало меня невидимкой, и я могла свободно разглядывать все что угодно: продавца устриц, фонарщика, прогрохотавший мимо экипаж, слепца с гармоникой, которого под руку вел мальчишка.
Первая встреча должна была стать краткой и церемонной; Лиам мог вернуться в любой момент, однако, когда часы пробили восемь, его все еще не было. С одной стороны, я не то чтобы жаждала его возвращения — во мне рос страх, что это знакомство окажется провалом. Покуда Лиам отсутствовал, провал фактом не был и существовал в состоянии неопределенности, как кот Шредингера.
Часы пробили девять. Возможно, все закончилось катастрофой, и Лиам бродит по Лондону, не решаясь принести домой дурную весть. Либо что-то случилось уже после того, как он вышел из клуба. Что-то свалилось ему на голову: кто-то выронил ночной горшок, кусок черепицы соскользнул с крыши, — и теперь Лиам без сознания лежит на какой-то грязной улочке. Или бандиты зажали его в угол близ доков и его попытки сойти за джентльмена встретили грубыми насмешками. И теперь он зарезан, избит, ограблен, брошен умирать.
Нет. Все это бред. Генри Остен опоздал — он явно из тех, кому это свойственно. А может, Лиам сумел расположить его к себе, и они увлеклись беседой — не так уж это было невероятно. Он умело обращался с прислугой, ничем не выдавая, до чего же странно ему жить с людьми, которые для него готовят, заправляют его постель или носят ведра с горячей водой на три лестничных пролета вверх, чтобы он смог помыться. Мне пока не удавалось привыкнуть к такому положению дел.
Я расхаживала по гостиной, мысли играли в чехарду. Если встреча пройдет как надо, Лиам аккуратно намекнет на наше состояние — мы только что продали кофейную плантацию — и потребность инвестировать средства. Возможный богатый клиент должен привлечь внимание Генри Остена, но грань тут была очень тонкой. Нам надлежало стать не просто клиентами, но заинтересовать его чисто по-человечески, иначе о знакомстве с его сестрой можно было и не думать. А еще через несколько месяцев его банку предстояло разориться — то есть деньги, которые мы ему доверим, будут утеряны навсегда; мы должны были дать ему достаточно, чтобы привлечь его внимание, но все же не слишком много. Мы сумели распределить большую часть нашего поддельного состояния по вкладам в дюжине банков и купили государственные облигации. На время нашего пребывания здесь этого должно было хватить с лихвой, но то, что будет потрачено, мы уже не вернем.
Часы пробили десять. Если эта встреча закончилась провалом, пора переходить к плану Б. Уехать из Лондона, снять домик в Гемпшире неподалеку от места, где жила Джейн Остен, войти в круг провинциального дворянства и в конце концов познакомиться с ней. Это было вполне реально — за городом благовоспитанные люди часто наносили друг другу визиты, по всей видимости, от скуки, — но у этого плана были свои минусы. Джейн вместе с матерью, сестрой и подругой вела замкнутый образ жизни в Чотон-коттедже; у нас были немалые шансы перезнакомиться со всеми ее благородными соседями, но так ни разу с ней и не столкнуться. И поскольку вскоре она должна была приехать в гости к Генри и пробыть в Лондоне до середины декабря, пересечься с ней в Гемпшире до того не представлялось возможным. А после настанет глухая зимняя пора — худшее время для визитов, и несколько месяцев придется провести в бесплодном ожидании.
Нечто похожее я испытывала и сейчас. Я снова подошла к окну и уставилась на улицу, мысленно приказывая Лиаму вернуться. Его так и не было.
Добраться до Гемпшира нам предстояло в любом случае, потому что цель нашей миссии находилась именно там. Рукопись «Уотсонов» все еще была цела, и где еще она могла храниться, как не дома у Джейн Остен? А вдобавок к ней письма Джейн к Кассандре. Ева Фармер выразила насчет них отдельное пожелание: мы должны были завладеть и этой бесценной сокровищницей сплетен и биографических сведений — большую часть писем Кассандра уничтожила перед собственной смертью, оставив на память любимым племянникам всего десяток-другой. А желания Евы Фармер исполнялись по первому же слову; как и говорил Норман Инг, она была гением во главе проекта «Джейн Остен».
Мне вспомнилась наша встреча в тот день, когда она заехала в институт за пару недель до нашего отправления. У Евы была манера делать вид, что она такая же, как все, поэтому она приказала, чтобы никто к ее визиту особенно не готовился; институту надлежало работать в обычном режиме. Что было немыслимо: как такое возможно, если ожидается Ева Фармер? Но именно так все и произошло: миниатюрная и одетая с иголочки, с гладким седым «бобом», она вошла в сопровождении небольшого отряда охраны в крытый ипподром прямо во время занятия верховой ездой.