— Это то, о чем я думаю?
Приглядевшись, я различила дорогу: тракт шириной с телегу, чуть дальше расходившийся в две стороны. На самой развилке стояла виселица: железная рама высотой в человеческий рост, похожая на жуткую птичью клетку, на которой что-то…
— Ох.
— Значит, они действительно были всюду, — сказал он. — Либо это просто нам так повезло.
Осознав, что с той стороны исходил один из запахов, которые я учуяла, я с отвращением уставилась на мертвеца — его пустые глазницы, казалось, смотрели на меня в упор. Гниение явно продолжалось уже некоторое время — труп был где-то на полпути между свежим и иссохшим, — но в этом сумраке сказать точно было сложно. Возможно, он был разбойником — здесь принято вешать осужденных возле мест их преступления в назидание остальным. Возможно, если все пойдет наперекосяк, нас ждет та же участь.
Я задержала дыхание, но вонь все равно проникла в нос. Я сталкивалась с мертвецами, еще когда училась на медика, делала вскрытия — но подобного не видела. Хотя однажды, во время моей работы волонтером в Монголии, кое-кого захоронили по ошибке, и тело пришлось эксгумировать… От этой мысли к горлу подступила тошнота, и я, схватившись за шею, согнулась от рвотных спазмов. Когда они прошли, я промокнула глаза и выпрямилась — хмурый Лиам пристально за мной наблюдал.
— А ты сама-то как?
Его длинные ладони — бледные пятна, которыми заканчивались темные рукава его пальто, — вспорхнули в угасающем свете дня, будто он хотел коснуться меня, но не мог понять, до какой части моего тела можно дотронуться. До плеча? До локтя? До руки? За какую часть тела можно потрогать коллегу противоположного пола, когда ей плохо, но так, чтобы жест вышел не слишком интимным? Так и не найдя ответа на свой вопрос, он опустил руки — те повисли вдоль его тела; несмотря на ужас от соседства с покойником, это было смешно.
— В порядке, — ответила я. — Все отлично. Давай-ка двигать отсюда.
Мы отвернулись от виселицы. Суеверия мне не свойственны, но я понадеялась, что наш путь к гостинице пролегал не мимо нее.
— Север. Если солнце там — с одной стороны горизонт светлее, — значит, север в той стороне.
— Пожалуй, да, потому что в той стороне Венера, так?
— Венера?
— Вон та яркая точка на западе…
Я подавила прилив раздражения от того, что не заметила ее сама.
— Да, именно!
Мы направились в нужную сторону, сделали несколько шагов вперед, но Лиам вдруг крутанулся на месте.
— Матерь божья. Метка для портала.
Тихо выругавшись, я тоже развернулась. Неужели мы чуть не забыли нечто настолько важное? Две вмятины на траве отмечали не что иное, как контуры наших тел. Лиам вынул металлическую метку из внутреннего кармана пальто и вдавил ее как можно глубже в землю ровно между вмятинами — заостренный синий кончик метки был едва заметен.
— Спектронанометр? — намекнул он.
Я нащупала устройство, которое висело у меня на шее, — с виду янтарная капля на серебряной цепочке — и сдавила его. Оно ожило: завибрировало и пикнуло, сигнализируя, что метка рядом. Когда я отпустила его, меня затрясло. Настройки у портала были точные — и временной интервал действия, и геопозиция; мы ни за что не отыскали бы его наугад. Из другого кармана Лиам достал собственный спектронанометр — его устройство походило на маленькую табакерку, которую нельзя было открыть, — и, сжав его, замер. Ничего не произошло. Он что-то буркнул себе под нос, потряс устройство и повторил попытку.
— Дай сюда. — Я забрала у него серебристый предмет и осторожно стиснула его. Он завибрировал и пикнул; я разжала ладонь и вернула его Лиаму. — Капризные штуки.
— Очевидно.
Вокруг становилось все темнее, заметно похолодало — пора было двигаться в путь. И все же мы молча стояли там, откуда тянулась последняя ниточка, связывавшая нас с местом, из которого мы прибыли. Сколько всего должно произойти, прежде чем мы снова здесь окажемся — если предположить, что мы вообще сумеем сюда вернуться?
— Пойдем, — наконец сказала я. — Нам пора.
Мы шли по тракту, Лиам шагал размашисто, и вскоре я начала отставать, хотя обычно хожу довольно быстро. До сего момента полусапожки, вручную сшитые командой отдела костюмеров, я носила только в помещении. Подошвы у них были настолько тонкие, что ступни чувствовали каждый камешек. И все вокруг было таким же выпуклым: запахи травы и земли, крик совы вдалеке — это явно была сова. Весь мир, казалось, гудел жизнью, переливался россыпью биомассы.