- Я отдал распоряжения, - негромко сказал Ваал, - Икара уже позаботилась о Корне. Он получил большую сумму денег и возможность уехать. Не думаю, что ему требовалось что-то ещё.
- Вы... не убьёте его? - Аврелия посмотрела сначала на Ваала, а затем на Икару и двух солдат, стоявших рядом с ней.
- Нет, - с железной уверенностью в собственных словах ответил Ваал. - Никто не погибнет во время операции. А теперь тебе пора, Аврелия. Понимаю, первый наш разговор после стольких лет должен был выглядеть совсем иначе и проходить в других условиях, но выбора нет. Сейчас ты должна пойти вместе с Икарой, а затем, когда окажешься на Земле, мы сможем поговорить нормально и я, наконец-то, смогу обнять тебя, сестрёнка.
Аврелия хотела сказать что-то, но связь прервалась. Ваал завершил контакт, не желая тратить бесценное время на разговоры. Для Аврелии теперь каждая секунда была решающей, а он... ему же оставалось просто ждать. Ждать, пока самый ценный из подчинённых им людей сделает то, что от него требуется.
Центральная лаборатория
Бутылка, когда Лтар Гейб протянул руку, чтобы вновь наполнить стакан, оказалась совсем пустой. Неужели он сам всё выпил? Да ещё и так быстро?.. Хотя насчёт "быстро" доктор сохранял некоторую степень неуверенности. Убрав бутылку в сторону, он набрал коротенькую команду на голографической клавиатуре, висевшей в паре сантиметров над поверхностью стола.
- Двадцать один час семнадцать минут, - задумчиво сказал он, взглянув на высветившиеся цифры. Всё-таки Лтар был прав, бутылка опустела весьма и весьма небыстро. По его меркам, во всяком случае, ведь во времена, когда он был достаточно молод, Гейб легко опустошал таких красавиц всего за пару часов. Но сейчас, как и тогда, алкоголь не мог решить его проблем. Точнее, проблемы. Одной огромной проблемы.
Лист бумаги лежал, придавленный пустой бутылкой, убрав которую, Лтар взял указ президента и ещё раз перечитал его. Ничего нового там найти, конечно же, не удалось. Никаких лазеек, отсрочек, возможностей увильнуть, как они делали уже добрый десяток лет. Ничего. Только приказ, требующий исполнения.
- Проект "Эволюция" должен быть закрыт. Разработка новых прототипов должна быть прекращена. Находящиеся в живых на данный момент прототипы должны быть ликвидированы... - скомкав лист, Гейб швырнул его в другой конец кабинета, прошипев: - какие же вы все упёртые сукины дети!
Но, несмотря на весь свой гнев, несмотря на отчаянье, Гейб ничего не мог противопоставить президенту и его шавкам из научного совета. Ни-че-го. Ничего... они должны погибнуть. Его дети должны погибнуть.
Восемь фотографий в железных рамках. На первой мальчишка с синими глазами. Он испуганно смотрит на чернокожую женщину, протягивающую ему плюшевого медвежонка. На следующей девочка в красивом зелёном платье, которое, как позже узнал Гейб, она сшила своими руками. Дальше шла ещё одна девочка, совсем ещё кроха. На голове у неё только-только начали пробиваться фиолетовые волосы, но глаза уже были по-взрослому умные.
В их создании Гейб хоть и не участвовал, но всё равно считал своими детьми. Чувствовал вину и боль за ту судьбу, на которую их обрек он сам и подобные ему. Особенно перед Инилатой. Но были и другие... следующая фотография была точно такой же, на которую в своё время смотрел Ваал. Малыш Коритар сломал свою первую игрушку. Когда же он начал курить? В восемь лет? Или в десять? Гейбу редко удавалось увидеть Коритара, а ещё реже они могли поговорить. Будучи первым из прототипов, кто официально поступил на военную службу, он проводил почти всё время в таких местах, куда Гейбу и прочим "ботаникам", как их презрительно называли военные, доступ был закрыт. Но в связи с последними событиями Коритар вернулся под крыло проекта. Вернулся, чтобы умереть.
На следующей фотографии Гейб увидел того, кто полноправно мог называться его ребёнком. Первое творение, на которое возлагались самые большие надежды. Но все надежды пошли прахом, а Каин стал самой большой катастрофой и провалом, который только мог случиться. На фотографии был изображён задумчивый мальчик с копной чёрных волос, но Гейб, глядя на нее, видел совсем другую картину.
Юноша с красными, налитыми кровью глазами. С лицом, перекошенным от боли и ярости. Гейб помнил ту злополучную ночь в пятой лаборатории. Помнил, в какое чудовище обратился его сын во время попытки разбудить его психический потенциал...
Каин, чьих телекинетических сил едва хватало для того, чтобы согнуть скрепку, ломал людей, словно спички, от его взгляда плавилась сталь, от крика крошились бетонные стены. Сила Каина, спавшая в недрах его разума, пробудилась слишком быстро. Слишком. Никто не мог ожидать этого, даже сам мальчик, сломленный и уничтоженный той мощью, что обрушилась на него.
- Я должен был знать об этом, - прошептал Гейб, взяв фотографию в руки, - должен был предвидеть. Все бы пошло по-другому, я бы помог тебе справиться...
Но он не знал. Ошибка Гейба стоила жизни не только Каина, но и его брата.
Поставив фотографию на место, доктор посмотрел на другую, стоявшую рядом. Светловолосый мальчуган, держащий в руках серого кролика. Авель. Добрый, открытый, отзывчивый мальчик. В чём-то он был противоположностью своего замкнутого брата, а в чём-то, наоборот, являлся его продолжением.
Авель всегда превосходил прочих. До инцидента все были уверены, что сила, почти не проявлявшаяся в Каине, нашла своё место в его брате-близнеце. В то время как Каин баловался со скрепками, Авель, не особо утруждая себя, мог одним лишь взглядом удерживать в воздухе двухсоткилограммовый груз. Его способности развивались с самого рождения и почти дошли до пика...
Перед глазами Гейба возникла картина из прошлого. Картина, которую он всеми силами пытался забыть. Каин и Авель стоят друг напротив друга. Один из них воплощает всепоглощающую мощь и разрушение, а второй... второй просто хочет спасти и брата, и всех остальных. Но то, что они разбудили в Каине, было не остановить.
Камеры успели зафиксировать лишь несколько секунд, на которых Гейб видел, как Каин медленно посмотрел на брата, видел, как красные глаза в единый миг стали белыми словно снег. Видел, как Авель упал на колени. Видел, как крик Каина рвал плоть брата и ломал его кости... А за спиной Авеля стояла маленькая девочка. Ариадна. Он закрыл её собой.
Авель погиб, а Каин навечно спустился в подземелья построенной специально для него тюрьмы. Силовые поля, разработанные самим Гейбом, сдерживали его силу, но техника никогда не сможет превзойти человеческий разум. Рано или поздно Каин получит свободу, и когда это случится, люди, погибшие в той лаборатории, будут лишь каплей в море тех, кто погибнет от его руки.
Каин был единственным из прототипов, кому Гейб искренне желал смерти. Ведь она станет успокоением для измученного мальчика, загнанного в глубины сознания силой чудовища, завладевшего его телом. Гейб хотел дать ему покой и избавить от бесконечной пытки... Но ирония судьбы была в том, что президент запретил ему это делать. Каин был нужен им живой. Даже сейчас, когда они требуют ликвидации всех прототипов, эти ублюдки шлют ещё один, тайный приказ сохранить жизнь пятого прототипа и перевезти его в одну из военных лабораторий.
Они хотят убить Аврелию, которая не обидит и мухи. Хотят убить Селессию, отдающую большую часть своего содержания бездомным, которых встречает на улице. Хотят убить Ариадну, боящуюся каждого шороха. Хотят убить Ваала, который за три сотни лет своего существования лишь один раз нарушил инструкции...
- Они этого не заслужили, - выдохнул Гейб, бросив взгляд на последнюю фотографию. Аврелия. Снимок был сделан ровно в тот момент, когда девочка приветственно махала брату. - Не заслужили.