— Они пошли за Шери. Почему они хотят увезти ее в морг?
— Судмедэксперт должен взять у вашей обезьяны материал для анализа, больше ничего, не волнуйтесь. — Впрочем, Шарко и не дал собеседнице времени на волнения: — У Евы был возлюбленный?
— Как-то, оставшись наедине, мы немного поговорили о ее личной жизни. Нет, для Евы это не было главным: прежде всего — карьера. Девочка была очень одинока и совершенно помешана на экологии. Призналась мне, что у нее нет дома телевизора, что она не пользуется мобильным телефоном. А еще она сильно увлекалась спортом, даже участвовала, когда была совсем юной, в нескольких чемпионатах по фехтованию. В здоровом теле — здоровый дух.
— Но с кем-то же Лутц дружила? С кем-то делилась, доверяла кому-то?
— Вот чего не знаю — того не знаю, мы были не так близко знакомы, чтобы… Но ведь это я не знаю, а вы полицейский, ну и попробуйте порыться в ее вещах. Наверняка вы там сможете найти и записи с результатами ее исследований. — Не услышав ответа и понимая, что Шарко настроен скептически, Жаспар сменила тему: — Посмотрите последний раз внимательно, комиссар, и скажите мне, что вы видите, — попросила она, показывая на обезьян.
— Что я вижу? Вижу обезьяньи семьи. Вижу животных, которые живут вполне мирно, в гармонии с собой.
— Вы должны были увидеть крупных обезьян, увидеть существа, очень похожие на нас.
— Простите, но я вижу только приматов!
— Так мы же и сами приматы! Шимпанзе генетически куда ближе к нам, чем, например, к горилле. Часто говорят, что у нас более девяноста восьми процентов ДНК общей с шимпанзе, но я вам скажу по-другому: более девяноста восьми процентов нашей ДНК — это ДНК шимпанзе.
Шарко несколько секунд обдумывал услышанное.
— Звучит вызывающе, но с такой точки зрения — действительно…
— Никакого вызова, самая что ни на есть реальная реальность! А теперь, пожалуйста, представьте себе, что у вас отняли речь и посадили голым в клетку. Вот сюда — рядом с ними. И что тогда? А тогда вас станут принимать за того, кто вы и есть: за третьего шимпанзе, пусть и отличающегося от обыкновенного африканского или карликового — за шимпанзе без шерсти и прямоходящего. Вот разве что никто из наших родичей окружающую среду сознательно не разрушает. За все данные нам эволюцией преимущества, такие как речь, разум, способность заселить всю планету, тоже ведь заплачено дарвиновской монетой: мы — животные, способные распространять вокруг себя огромное зло. Однако эволюция «сочла», что за такие преимущества цена невелика. На данный момент…
В голосе директора центра звучала сила и одновременно покорность судьбе. Шарко почувствовал, что взгляд Клементины пронизывает его насквозь, ему стало не по себе от ее резкости. Вероятно, эта женщина пережила в джунглях и саванне что-то совершенно небывалое, вероятно, она знает больше тайн жизни, чем кто-либо другой, и сильнее, чем кто-либо другой, убеждена, что наша деятельность заводит в тупик.
Жаспар отпустила деревянные перильца башенки.
— У вас есть дети, комиссар?
Шарко, закусив губу, покачал головой:
— Была маленькая дочка… Ее звали Элоизой.
Они замолчали и молчали долго. Оба знали, что такое говорить о ребенке в прошедшем времени. Шарко еще раз взглянул на обезьян, глубоко вздохнул и пробормотал:
— Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы добиться правды. Обещаю вам, Клементина.
5
Люси так потрясли слова бывшего начальника, что она выронила на кухонный стол кусок сахара. Прикрыла лицо руками и тяжело вздохнула.
— Царно мертв… Нет, это невозможно! А что случилось?
— Ему удалось пальцами вырвать артерию из собственной шеи.
— То есть самоубийство? Но почему? Известна причина?
Кашмарек не притронулся к кофе. Рассказывать такое — удовольствие ниже среднего, но ведь Люси рано или поздно все узнает, так уж лучше от него, чем от кого-то по телефону.
— Он стал буйным.
— Да, знаю.
— В последнее время — особенно. Он оскорблял всех, кто к нему приближался, и нападал на всех. Он укусил и почти до смерти забил одного из заключенных на прогулке. Его постоянно переводили в карцер. Его ненавидели все охранники, иметь с ним дело было для них пыткой. Кроме последнего раза, когда они нашли его плавающим в собственной крови. Для того… для того, чтобы такое совершить, нужен был очень серьезный мотив.