— Сегодня — немного теории. Я заберу вас у Гуальтари на полдня — покажу несколько слайдов и образцов нового вооружения. Потом вы вернётесь к обычным тренировкам. Идёмте…
Сарматы переглянулись. «Кое-что для мозга?» — Гедимин довольно усмехнулся. «Новое вооружение? Не сомневаюсь — действительно новое. Вчера из конструкторского бюро. Как тот «ландыш», чем бы он ни был.»
Догадки о природе «ландыша» у него уже были — за ночь он вспомнил давнюю северянскую традицию называть некоторые виды оружия «растительными» именами. Коридор, по которому сарматов вели, выглядел знакомым, — вскоре они вышли к демонстрационному залу Кумалы.
— Кумала сегодня занят, — пояснил Ассархаддон, проходя по пустому помещению к двери в «оружейную». — На соседнем полигоне. Он жалеет, что не сможет прийти. Но я выполню обещание за него. Ваши скафандры уже здесь. Кто хочет испытать на себе новейший огнемёт Северного Союза? У северян всегда были прекрасные химики, особенно в военной промышленности…
Хольгер судорожно сглотнул и, жестом отодвинув Гедимина, шагнул вперёд.
— Испытывать буду я.
— Ничего не имею против, — отозвался куратор. — Но сначала — немного скучных слайдов. Прогресс в Солнечной Системе не стоит на месте, как бы нам того ни хотелось. Наши друзья-приматы постоянно выдумывают что-то новое. Недавно в поясе астероидов испытали девятую модификацию «Тилаколео»… да и «Давид» сильно изменился за последние полгода, хотя Мацода всегда заявляет о своём полнейшем миролюбии.
Линкен заинтересованно хмыкнул.
— И такие слайды вы называете скучными?!
Гедимин изумлённо мигнул и покосился на Линкена — обращаться к кому-то на «вы» взрывнику было несвойственно…
— Это не моё мнение, коллеги, — пожал плечами Ассархаддон. — Но за всё время работы я бы мог по пальцам одной руки пересчитать командиров, которые проявляли бы к ним интерес. И не после того, как потеряют пару флотов из-за пренебрежения разведкой. Но оставим это…
Он жестом отправил охранников к устройствам, вмонтированным в стены зала, и Гедимин увидел, как голографические экраны растягиваются через всё помещение.
— Итак, базовый «Тилаколео», тяжёлый экзоскелет Космофлота Австралии, — Ассархаддон провёл по высветившейся картинке красным лучом, выделяя ключевые области. — В долгих представлениях не нуждается…
…Хольгер встал под стендовой аркой, разведя руки; охранники, прикрыв его кисти и ступни защитным полем, аккуратно подвинули весь механизм к огневому рубежу.
— Зачем? — Гедимин, как ни был увлечён изучением нового огнемёта, оставил его в покое и настороженно посмотрел на Ассархаддона. — Эта вещь достанет за километр. Зачем приближать мишень?
— Для наглядности, — отозвался куратор. — Кажется, вы изучили образец достаточно тщательно? Хотите выстрелить из него или отдадите его мне?
Гедимин опустил огнемёт на стойку и сделал шаг назад. «Надо было отговорить Хольгера,» — запоздало подумал он, с тревогой наблюдая за Ассархаддоном и слишком близко установленной аркой. «Так расплавиться недолго…»
Сарматы расступились; вокруг куратора поднялись защитные экраны. Слабое синеватое свечение скользнуло по краям сопел и погасло — и в тот же момент арка взорвалась огнём. Пламя из синего стало белым, фриловые конструкции вспыхнули и потекли. Гедимин увидел, как Хольгер, пошатываясь, отделяется от полыхающей арки и делает шаг вперёд. Его броня горела. За пару секунд пламя облизало с неё фрил, открыв жёлтый слой ипрона, но Гедимин смотрел не на тугоплавкий металл, а на шлем Хольгера. Внешний щиток, прикрывающий глаза, оплавился и стекал на респиратор. Ремонтник с судорожным вздохом шагнул вперёд. Защитное поле надолго не задержало бы его, но охранники успели его перехватить. Ассархаддон, оглянувшись через плечо, нехотя отложил оружие и жестом объявил, что испытания окончены. С потолка на Хольгера полился пенящийся реагент, но пламя уже и так угасло, — фрила вокруг не осталось.
— Вы в порядке? Глаза, лёгкие? — громко спросил Ассархаддон. Защитные поля растаяли, и охранники уже выводили сармата-испытателя под руки. Он шёл вполне уверенно — тёмный щиток стёк, не залив прозрачный, и не мешал видеть.
— Всё цело, — отозвался Хольгер. — Но внутри было жарко.
Он снял шлем и вдохнул полной грудью. Гедимин, наконец убедившийся, что химику не выжгло лёгкие, потрогал «полинявшую» броню.
— Она прогревается, — сказал Хольгер. — Но постепенно. Думаю, если бы горение продолжалось ещё минут пять, без ожогов не обошлось бы.
— Снимайте броню, — приказал Ассархаддон. — Я не могу отпустить вас к Гуальтари в таком виде. Пока её приводят в порядок, мы можем развлечь себя стрельбами. Так никто не хочет опробовать гравитрон «Циклопа»?..
…Хольгер сошёл с дистанции метров за двадцать до финиша, — просто сел на обочину и поднял руку. Охранники — Гедимин так и не понял, откуда они взялись — помогли сармату выбраться из скафандра.
— А вот это было зря, — сказал Гуальтари, наблюдая за ремонтником, свернувшим с дорожки и направившимся к Хольгеру. — Сбил дыхание, теперь не добежишь.
Гедимин ничего не ответил. Ноги уже с трудом держали его — сегодня у Гуальтари было меньше времени на то, чтобы гонять сарматов, но он использовал каждую секунду, и даже «доработанные» мышцы, казалось, готовы были лопнуть. И всё же Гедимин подошёл к Хольгеру и протянул ему руку.
— Хватит, — буркнул Гуальтари, щёлкая переключателем; указатели на дорожке погасли. — Скафандры на стапель, сами — в душ. Все могут идти?
Один из охранников-«Гармов» подошёл было к Хольгеру, но сармат резко мотнул головой и направился к душевой, опираясь на Гедимина. Тот чувствовал, что рука химика трясётся.
— Слишком много… за один раз, — прохрипел он, прислонившись к стене, уже под душем. — Это глупо…
— Мы — сарматы, — отозвался Линкен. — Наши тела работают так. Утром ты будешь как новенький. И станешь сильнее.
— Чем тогда тебе не нравилось работать на макак? — Гедимин устало сощурился на взрывника, но вместо ответа услышал только сердитое фырканье и плеск воды. Перегретая кровь медленно остывала, дыхание замедлялось, красный туман по краям поля зрения рассеивался, — несколько минут спустя сармат выбрался из-под душа и посмотрел на стыки плит под потолком. Полы и плинтуса он проверил раньше — там не было никаких подозрительных щелей, под ноги моющимся никто не заглядывал.
Видимо, за ночь Кумала не успел поставить новые камеры — или обиделся на уничтожение старых: «широкие», протекающие прорези между плитами исчезли. Вместе с ними куда-то делись узкие, защищённые от влаги, — Гедимин дважды осмотрел каждый стык, прежде чем увидел хотя бы одну. Поодаль, в углу, обнаружилась вторая. «Интересно, где остальные,» — сармат машинально поискал, чем можно приподнять плиты. У него было чёткое ощущение, что все следящие устройства (кроме уничтоженных им лично) всё ещё в душевой, но замаскированы гораздо лучше.
— Эй, атомщик, отстань от стен, — Линкен несильно ткнул его кулаком в плечо. — Сказано — это для твоей безопасности. Вот влезут в душ повстанцы, а ты драться не умеешь, а мы еле на ногах держимся…
— Не начинайте войн — и повстанцы не полезут, — буркнул Гедимин. «Две камеры. Других я не вижу. Ассархаддон знал, что так будет. Зачем ему их пересчитывать?» — сармат по-прежнему мало что понимал, и ему было досадно.
Ассархаддон ждал в столовой — как обычно, никого, кроме охранников, с ним не было. Задумчиво проследив за движениями сарматов — они старались держаться достойно, но даже Гедимин чувствовал, что не вполне управляет мышцами — он сочувственно хмыкнул.
— Работу двух месяцев Гуальтари, как всегда, порывается сделать за неделю, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Это, конечно, похвально, однако… Ладно, не буду вас отвлекать. Спрашивать о чём бы то ни было — бесполезно. Только одно… Гедимин, сколько камер сейчас в душевой?
Сармат мигнул. «Он сам не знает?»
— На виду — две, — отозвался он, глядя куратору в глаза. Взгляд Ассархаддона был так же неподвижен и ничего не отражал, как и его респиратор.