— …Что с вами? — спрашивала Нина, видимо, уже не в первый раз. — Приступ? У вас все-таки малярия?
Я опомнился, вытер лоб платком. Черт, я действительно весь мокрый и дрожу.
— Сейчас пройдет, — сказал я. — Не беспокойтесь.
Нина озабоченно разглядывала меня в тусклом свете фонаря. Слабый луч, пронизав ее волосы, вдруг обрел силу, и голова Нины казалась окутанной сиянием. Я смотрел на ее скулы, на ровно очерченные губы.
— Вам получше? — спросила она. — Можете идти? Или нам стоит посидеть?
— Могу идти, — сказал я. — Не обращайте внимания. Так о чем вы говорили?
— О том, что рейхсканцлер Шпеер в восторге от того, что поставки рабочей силы из Франции продолжаются — Нина действительно вернулась к прежней теме.
Постепенно я успокаивался. Ничего она не знает. Просто рассуждает о том, что ее по-настоящему волнует. И это — отнюдь не здоровье Эрнста Тауфера, славного парня, который едва не хлопнулся в обморок посреди бульвара, о нет. Ее занимает политика Дарлана в отношении французских рабочих.
— «Смены» возят в Германию вагонами, как скот, — говорила Нина. — Кому-то удается бежать, но большинство… Вы слушаете?
— Да, — пробормотал я. — В Германии не хватает рабочих рук. И Франция как союзник обязана…
Нина снова остановилась.
— Вот что вы сейчас сказали? Вы хоть поняли, что сейчас сказали?
Я смотрел на ее покатые славянские плечи и не знал, что ответить. У нее плечо как раз под мою ладонь. Если сложить ладонь «чашечкой».
И тут из темноты вынырнул какой-то человек. Как я всё время и ожидал.
Я резко повернулся к Нине, ожидая объяснений. Я был уверен, что это кто-то из ее сообщников.
При виде незнакомца Нина мгновенно изменилась. Ее брови жалобно сложились «домиком», глаза расширились, рот приоткрылся буквой О. Она впилась в мою руку и пролепетала:
— Ernst!.. Je le crains!..
Человек был в штатском костюме и кепке.
— Господин Тауфер? — обратился он ко мне по-немецки. Он говорил спокойно, вполголоса.
Я отцепил от себя Нину, шагнул к нему:
— Что вам нужно?
— Всего лишь поговорить.
— Говорите.
Он наверняка вооружен. Если опередить, я успею уложить его голыми руками. Нужно только попасть кулаком ему в переносицу.
Я уставился между глаз своего непрошеного собеседника.
Он, конечно, меня сразу разгадал:
— Прицеливаетесь?
— Говорите, что вам нужно, и оставьте меня в покое, — приказал я, сжимая кулак.
— Вы — господин Тауфер?
— Да.
— Мы ждали вас, — сказал он.
— Кто это — «мы»?
— Ваша дама знает немецкий? — Он метнул быстрый взгляд в сторону Нины.
Я тоже посмотрел на мою Серпентину. Она отвела глаза.
Я сказал:
— Разумеется, нет. Ей и не требуется. Все, что нужно, она понимает без слов.
— Ernst, je le crains, — повторила Нина жалобным голоском. — Qui est cette personne?[60]
— Halt's Maul! [61] — рявкнул я.
— Зачем же так грубо? — упрекнул меня человек в штатском.
— Да этой корове всё равно, — сказал я.
Нина прикусила губу, и я понял, что за «корову» мне еще достанется.
Тем временем незнакомец продолжал:
— Мы ожидали вас вчера.
— Плохо работаете, — хмыкнул я. — Я и приехал вчера. Вы меня упустили.
Он не на шутку забеспокоился:
— Где же вы провели ночь?
Я показал пальцем на Нину:
— А вы как думаете?
— Вы даром времени не теряете, верно?
— Я и так потерял слишком много времени, — ответил я. — Теперь наверстываю.
Человек вздохнул:
— Были в кино?
— Верно.
— Кто она, вы хоть выясняли?
— Какая-то танцорка из «Ревю».
— Неплохой выбор, — одобрил он. — Танцорки обычно с перчиком… Только не перестарайтесь. Берегите здоровье.
— По-вашему, парижская девочка из кордебалета — это негигиенично?
— Я настоятельно советую вам, господин Тауфер, — сказал мой «опекун», — не ночевать больше по парижским девочкам, а снять приличный номер. Рекомендую отель «Маджестик». Вы будете приятно удивлены. Кстати, это не очень далеко отсюда. Ваша дама наверняка знает.