— Ты куда рванул? Не мог толком сказать, что уходить собрался, а винтовку чего не взял? Забыл?
Это Валерка, Микулин отмалчивается и только смотрит эдак понимающе, а в руках, что характерно, по рюкзаку — успел прихватить и свой и Бобровский — шустрила.
— Эх ты, ловец событий в объектив, профигачил такие кадры! Короче, рассказывать ниче не буду. Просто решил уйти сразу, поперек горла мне их гостеприимство и законы пополам с культурой деревенской.
— Ну, ты чего? И о каких кадрах речь? — Продолжал недоуменно упорствовать Бобров.
— Валер, было дело, раз Славян не хочет говорить, я тебе потом расскажу. Так что, идем дальше или все же назад вернемся? Не так все и плохо ведь, ты ж победил… — Рассудительно отозвался Пашка.
— Не, брат, мне туда дороги нет. К черту Егора и все его закидоны. Короче, вы как хотите, а я пошел в село. Хватит по хуторам щемиться, надо к Роману выбираться, а лучше вообще в город.
И не дожидаясь ответа друзей, зашагал по лесной дороге.
За спиной раздавались чуть приглушенные голоса.
— Кого он победил-то? И чего сорвался как бешенный?
— Подрались они с одним из мужиков приезжих.
— Ну и?!
— И Славян навешал тому по самое не балуйся, бил жестоко, словно…
— Не может быть! Наш Славка?!
Я не удержался и, повернувшись к ним, закричал:
— Чего не может? Что я тебе — девочка или пупсик? Этот гад меня унизить хотел. А ты Паша — можешь идти нах назад, коли урода этого гнойного пожалел, я то с ним рассчитался бы по полной кабы у второго пистолета не было! Ясно вам?
— Ты чего разорался? Типо крутой что ли стал в одночасье? Навалял с дурру одному хмырю и все — думаешь сразу в дамки прошел или в валеты козырные? Ты, Славка, обороты скинь, мы с тобой уже не первый десяток лет дружим и кто ты такой знаем очень хорошо.
— Да?! Знаете? — Начал снова заводиться я…
— Знаем, ты выдохни, братишка, ты же видишь, мы с тобой. И бросать тебя ради сладких Егоровых пирогов или даже прекрасных девичьих глаз не собираемся. Потому — сбавь обороты и разговаривай с нами нормально.
— Ладно, — спокойно-разумные слова Микулина подействовали отрезвляюще, стало стыдно, — простите, ребята. Че то на меня нашло. Но, блин, паскуду этого…
От одного воспоминания на душе снова заскребли кошки и захотелось кого-нибудь убить. Задавив эту невесть откуда свалившуюся на меня злобную зверюгу, уже почти спокойно, пусть и суховато добавил:
— Ну, вроде все обсудили, теперь можно и дальше идти? Путь не близкий, если не хотим в лесу ночевать, лучше идти, чем стоять.
И мы снова пошли по желто-песчанной, мягко светящейся на ярком солнце дороге, невольно прижимаясь к правой обочине, в попытке укрыться от не по-весеннему палящих лучей.
Три часа непрерывного марша утомили. Да еще и жара эта невесть откуда свалившаяся. Спасал только лес, под его защитой солнце не обжигало и дышалось куда легче. Ветерок, стойкий аромат хвои и смолы — мягко пружинящая под ногами земля, покрытая толстым слоем павших иголок — все бы хорошо, если не вспоминать недавние события. И что я за невезучий такой? Все против меня. Но с другой стороны, возразил я себе — при аварии и сам выжил, и друзья, считай, без царапины. Хмыря этого паскудно-брутального отоварил по полной, а винтарь — да и… с ним. Еще бы захомутали бы где с таким стволом — и вообще амба — доказывай потом что не верблюд ментам, а у них своя правда — им раскрываемость нужна. А Егор то куда как не прост, явно с бандюками дела имеет, кто знает, может на «трубе» уже не один трупак висит, а тут я — весь в белом… нее, все к лучшему. Пройдет пара лет и смогу законно уже нарезняк купить, вот тогда и посмотрим.
Углубившись в свои мысли я не заметил, как оказался на развилке. Дорога здесь разделялась на две части примерно одинаковые и по размерам и по исхоженности-изъезженности. Таак, приехали.
— Чего думаете, братцы? Куда пойдем?
— Вопрос… — протянул в ответ Бобр, Пашка промолчал — не в его манере тратить слова попусту.
— То есть предложений нет? — уточнил я. — Карту посмотреть чтоли?
— Толку то… — без особой надежды откликнулся Валерка.
— А что ты предлагаешь, — с ходу заводясь, огрызнулся я. Ого, а я думал, все уже, пришел в норму, оказывается ничего подобного. Бобр скорбно выдохнув, просто промолчал в ответ, но в этом его вздохе было столько укоризны, что мне опять стало стыдно. Не глядя на друзей, начал рыться в рюкзаке в поисках карты.
— Народ, вы слышали? Вроде как выстрел… — донесся до меня Пашкин голос.
— Где? — это уже Валерка.
— Да помолчи ты, бабабол, прислушайся, — тормознул его Паша.