Издали и в самом деле долетел звук, напоминающий выстрел, потом еще и еще. Там что войну решили устроить? Или охота пошла не по-детски? Вдруг среди сухих щелчков винтовок басовито грохнуло.
— Это че было? Граната? — Опять Бобров, но на этот раз никто на него шикать не стал. У всех по спинам поползли противные мурашки.
— Не знаю, чего там происходит, но, блин, скоро узнаю. Вот что, ребзя, вы как хотите, а я в ту сторону — мало ли. Голову в петлю совать не хочу, но и трусливо убежать — противно.
— Ты хорошо подумал, Славка? Тебе это точно надо? — Взгляд Микулина был строг и требователен.
Я прямо взглянул ему в глаза и твердо ответил:
— Да. Нахер мне все эти побегушки. Не знаю че там — может менты беглых зеков ловят, а может учения какие идут, а может и лесная войнушка в полный рост — тока отступать не хочу.
— Лады, я с тобой.
— И я. — поспешил поддержать друга Валерка. Оставаться одному ему точно не хотелось категорически.
— Тогда так. Давайте подальше от дороги, чуть что падайте и лежите как мышки. Понятно? — Дождавшись согласного кивка друзей, смешно, прям синхронно так — клоуны, хехе, продолжил. — Я пойду впереди, если что постараюсь предупредить. Но тут уж как получится. Все, погнали.
Долго и идти не пришлось. Сначала я услышал стремительно нарастающий вал пальбы, потом сквозь разом подоглохшие уши донесся топот, ржание и крики. Спрятаться я успел, ребята тоже. И все мы стали свидетелями какой-то охрененно-нереальной картинки. По дороге, нахлестывая коня пронесся всадник на лице которого застыло тоскливо-отчаянное выражение такая смесь безнадежности и маленького шанса на жизнь. Седла на скакуне не было, сидел парняга охлюпкой, что называется. За спиной у него успел различить винтарь, на груди — натуральный патронташ. Весело. А следом, не так и отставая, неслась свора лихих мужичков самой отъявленно суровой наружности. Все при оружии из которого и палили почем зря, стремясь нагнать беглеца. На ментов или иных правохранов эти черти не походили ни разу, хотя, много я их видел?
Ладно, выводы погодят. Погоня пронеслась мимо на полноценном галопе, подняв приличные столбы пыли, медленно оседающей на всем вокруг, включая и мою бедную голову, которой, по всей видимости, не хватает теперь только капли, чтобы сказать туту и отъехать в неизвестном направлении.
Оглушенные и окончательно растерявшиеся мои друзья притопали ко мне, видно по всему — ждут ценных указаний.
— Ну, что, парни? Ждете слов разумных? Их есть у меня. Значит так, пойдем дальше — всяко назад резонов нет. А там поглядим — может, и сложится чего-нибудь.
Финал моей речи вышел кислым и поначалу взбодрившиеся товарищи снова приуныли. Жить то все хотят. А мы — молодые и красивые — особенно.
— Они его убить хотят или по лошади целятся? Как думаете? — с какой-то просящей интонацией спросил Бобров.
— Не думаю. — Задумчиво отозвался Паша Микулин. — Стреляют они лишь бы попасть, а уж куда — дело десятое, но это только мое мнение.
Не дождавшись новых разумных заявлений на счет наших планов, я двинулся вперед, чуток приотстав, потянулись следом и друзья. Дорога постепенно поднималась, и вскоре мы добрались до условной вершины холма. Уже на подходе к ней, я присел, и аккуратно двигаясь под прикрытием кустов и стволов сосен, а может и кедров — я их не разбираю вообще, подобрался к вершине. Под конец и вовсе почти полз на карачках. Улегшись на верху, принялся оглядывать окрестности. Внизу имелся глубокий овраг, по дну которого, мелькая тут и там синими отблесками, протекал ручей. Дорога, бодро ныряя вниз, пересекала каменистое русло ручья (может какие добрые люди специально подсыпали камешков, устроив удобную переправу? не знаю), поднималась на противоположный край оврага и скрывалась за его гребнем, который был чуть выше нашего. В просвет между деревьями я разглядел и большой фургон, с тентованным верхом зеленоватого цвета. Рядом костерок, пару коней и несколько фигур людей на земле. Так живые не лежат. Трупы. Блин…
Расстояние — всего ничего. Полсотни метров. Все можно разглядеть в подробностях. Я сделал ребятам знак оставаться на местах, мало ли какой шум. А сам продолжил наблюдать. Осторожно перебравшись на другую точку, я смог рассмотреть все до конца. Итак, недалеко от дороги стоял крытый фургон на таких же дутых резиновых колесах, что и та телега, что привезла сегодня на хутор девушек… Чуть дальше горел, уже еле-еле, костер, на котором висел солидных размеров закопченный котелок. Рядом с ним стояли двое мужиков, по виду один в один с теми хмырями, что гнались за одиночкой. Пистолетов на поясах у них я не заметил, а стволы свои они беспечно приставили к заднему борту фургона. Правда, ружей я насчитал не два, а целых пять, причем один — явно двудулка гладкоствольная, да еще и курковая. Там же валялись и патронташи, и сапоги, и куртки, и прочие вещи, очевидно, собранные с убитых. А вот сами мертвецы, обобранные до исподнего, были без особых стараний оттащены чуть в сторонку, и прикапывать их никто не спешил. Так, и что прикажете делать? Двое, это вам не один. Будь у меня в руках винтовка — и вопросов бы не возникло, перещелкал бы как курей и всего делов. Хмммм… да уж… а с чего ты решил, что можешь вот так взять и убить людей? Ну да, обобрали тела, скинули, как попало. Выглядят, скажем, прямо — бандитски, и что? Ты судья или прокурор? Или в партизаны подался, а перед тобой фашисты?