Что делать? Хоть и подмывало взять его на мушку, а еще лучше всадить порцию картечи в башку, но это уж совсем отморожено было бы. Приказ есть приказ. Тяжелые латунные гильзы встали на свои места в патронташе.
— Что дальше? Я хочу есть, я устал. И я требую встречи с вашим командованием по важному делу.
— Не спешите, всему свой срок. Я должен провести досмотр ваших вещей.
— Да что за бред!? — Окончательно возмутился я.
Развить мысль не удалось. Вскочив из-за стола, мужик заорал:
— Встать! Лицом к стене! Руки вверх! Маалчать! — Я тоже подскочил, сжимая бесполезное теперь ружье. Успел заметить расстегнутую кобуру на поясе старшего с торчащей рукоятью пистолета и понял, все, допек я его, вежливые разговоры кончились, теперь либо мне его мочить, либо подчиниться. Ах, как соблазнительно… нож в руку и воткнуть лезвие прямо в кадык… словно почуяв мой настрой, мужик потянул к себе пистолет — классический «ТТ» и, передернув затвор, направил ствол на меня. Елки…
В комнату грохнув дверью, ввалились два архаровца, навалились, вырвали ружье и заломив обе руки, прижали лицом к стене.
— Гады, больно же! Отпустите, сссуки! — промычал я, в ответ, получив пару ощутимых ударов под ребра. Твою мать! Вот попал! Чего делать теперь? Вывод прост — успокоиться и не сопротивляться. Так и сделал. — Тихо, тихо, беспредел-то не твори Илья Палыч. И это, я щекотки боюсь.
Блин, и откуда такой тупой юмор полез в ответ на быстрое ощупывание боков?
— Снимите с него патронташ и пояс. — Услышал приказ. Так, амба.
— Я хочу сделать заявление! Я требую встречи с командованием!
— Заткнись, мудак! Или я тебя прямо здесь шлепну, понял меня! — Угроза более чем реальная, и что прикажете делать? В голове куча мыслей, и ни одной толковой, сейчас они обнаружат золото и понеслось…
— Командир, пояс тяжелый, похоже, с золотом, такие у купцов бывают, я видел…
Короткая пауза, звуки возни с кармашками и тяжелый стук мешочков о столешню. Ептыть. Приехали.
— Это золото я вез в поселок, чтобы передать владельцам.
— Отпустите его, пусть сядет, бойцы, свободны, мы сами с господином Ертаровым поговорим.
Хоть что-то хорошо. Можно снова сесть на лавку. Руки болят. Бока болят. Мрачно посмотрел на Вострикова. Но желания высказать все, что я о нем думаю, пропало не родившись. Старший сидел с пистолетом в руке, подбрасывая в левой тяжелый мешочек с золотым песком.
— Ну что, Ертаров, рассказывай, откуда у тебя это?
— Что рассказывать? С хутора пошли с друзьями сюда, в поселок, по дороге услышали выстрелы, спрятались, а тут всадники. Точнее, один всадник, а за ним целая шайка проскакали. Ну, мы решили дойти и посмотреть, чего там. Повозка, рядом трупы и разбойничек сидит. Короче, повязал я его и оружие забрал. Один из убитых жив оказался, перевязали его, в фургон сунули и поехали. Бандит, чтобы не убивал я его, про золото сказал. На переправе на нас снова бандиты напали, я один уйти смог, потом блуждал по лесу. Сюда его притащил, чтобы владельцам отдать. Все.
— Вот значит как… мутная история, Вячеслав Юрьевич, очень мутная. Посиди до утра в камере, а там разберемся. Золото это я пока в сейф уберу. Так надежнее.
Елки, а зачем ему это надо? Прирежет меня ночью, а золотишко себе… как пить дать. Дураком я родился, дураком видно и помру. Горькие мысли. А морда то у нашего Палыча… так сейчас и треснет, еще бы, такой ломоть отвалился дуриком… На душе тоскливо и пусто. Доигрался…
— Прощай радость, жизнь моя, знаю, едешь без меня, знать один должно остаться, тебя мне больше не видать… — Тихо запел я, а что делать? Говорить с этим козлом мне больше не о чем…
— Семенов! Увести заключенного, головой отвечаешь, понял!
— Куда его, старшой?
— В камеру, боец, в камеру.
— Руки за спину, вперед! — Это мне. Вот я и арестант, но жизнь еще продолжается.
— Темна ночка, ноченька, да не спиться… — напевая, шагал я через полутемный уже двор к невысокому срубу с узким, зарешеченным оконцем и толстой, оббитой железом дверью. — Сам я знаю почему, ты девчоночка меня, ты одна меня тревожишь…
— Молчать! Арестованным не положено петь и разговаривать! — ствол больно ткнул меня под лопатку, черт, а вот хрен вам.
— … одна лишила мой покой, темна ночка, ноченька, а не спиться…
— Принимай певуна. Русский, старшой сказал до завтра у тебя на постой определить.