НАЧАЛО
Шёл тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. На дворе начало сентября, самая благодатная пора. Накануне прошёл небольшой утренний дождь, и в разрывы начавших редеть туч выглянуло солнце, высветив на западе яркую радугу. Испарение от мокрого асфальта вперемежку с запахами травы, цветов и бензина разлилось в воздухе. Лёгкий ветерок шелестел ещё не высохшими листьями деревьев, умиротворяя идущих по своим делам улыбающихся хорошему утру людей. Но не везде было так прекрасно. В это же время, в кабинете директора исследовательского института, понурив головы стояли два человека. Один высокий и сухопарый с седой бородкой клинышком академик Игорь Витальевич Фёдоров, второй маленький лысоватый с пивным животом профессор практической кафедры вирусологии Валерий Иванович Громов. Сам директор сидел за столом наклонившись вперёд и орал на своих подчинённых.
— Вы понимаете что теперь с нами будет?! Как вообще такое могло произойти?! Гибель сотрудника и двух добровольцев во время эксперимента! Как это произошло?! Объясните!
— Всё шло по плану, — начал тихо говорить высокий.
— Что вы там мямлите Игорь Витальевич?! Громче! Я не слышу!
— Всё шло по плану, — повысив голос произнёс Фёдоров. — Но в определённый момент ситуация вышла из-под контроля. Добровольцы накинулись на сотрудника, когда он измерял давление одному из них. Мы попытались вмешаться.
— Почему в итоге не вмешались?!
— Не успели. Включилась герметизация бокса и доступ в испытательный блок автоматически заблокировался. По регламенту, при угрозе жизни одного или нескольких испытателей, или испытуемых бокс изолируется.
— Кто? Кто включил герметизацию?! — спросил директор стукнув ладонью по столу.
— Я, — ответил маленький. — Всё произошло рефлекторно. Сделать отмену уже было невозможно.
— Ладно, — уже спокойно сказал начальник. — У нас есть юридически оформленные документы о возможных утратах, в том числе собственной жизни, подписанные добровольцами и нашими сотрудниками. Эти бумаги нам помогут сгладить вину, но отвечать всё равно придётся. У нас примерно полтора месяца доделать начатое, я вас на это время прикрою, но после всем предстоит долгое разбирательство. Официально никто нам не разрешит продолжить эксперименты, тем более в институте, где произошла трагедия. Кроме того, проект приостановили. Сейчас очень напряжённая в нашей сфере деятельности ситуация, наверху решили, что наша отрасль является убыточной и теперь повсюду идут проверки. Временно закрыли уже два института. Людей отправили в отпуска без выплаты пособий и скорее всего учреждения больше не откроются, людям придётся искать новые места работы. Судьба нашего заведения висит на волоске. И здесь такое! — начальник тяжело вздохнул, жалостливо посмотрел на подчинённых и продолжил. — Теперь о том, как мы будем выпутываться. С утра я был у замминистра, где мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Заключается оно в том, что мы должны провести завершающий эксперимент, но без огласки и не в нашем институте. В положительном результате заинтересованы высокопоставленные лица и эти лица помогут сохранить наш институт.
— А если результат будет отрицательный? — спросил высокий.
— Тогда нас расстреляют. Меня может посадят, а вас точно поставят к стенке. В ваших же интересах держать язык за зубами.
— Но как и где мы проведём заключительный опыт? И на что? — спросил Громов.
— За это не беспокойтесь. НИИ Агропрома выделил нам свой полигон, он находится в Сосноворогске в самом центре Сибири. Был введён в строй в конце прошлого года, но в связи с нехваткой финансирования простаивает по сей день. Ваша задача, прибыть туда и провести реконструкцию полигона под наши нужды. Оборудование уже отправлено в аэропорт. Нужные специалисты проведут подключение аппаратуры.
— Но ведь они могут разболтать? — развёл руками Игорь Витальевич.
— Не смогут. Спецы не с нашего учреждения и оборудование тоже, — директор видя в глазах у подчинённых немой вопрос ответил. — Аналогичное нашему.
— Нам надо будет провести тестовые опыты на животных, прежде чем мы приступим к основному эксперименту, — робко заметил Громов.