Лаура поднялась и подошла к самой кромке воды, подобрав подол платья зашла по самую щиколотку.
А я продолжал, меня уже несло:
— Сейчас, как никогда, эта фраза приобретает особый смысл. Может и встреча наша в семнадцатом секторе была не случайной? — я с горечью выплюнул эти слова, и они повисли в воздухе.
Меня начинало колотить изнутри, била крупная нервная дрожь.
Я просто дурак, который поверил в бескорыстную помощь других людей. Поверил, что могу урвать кусочек личного счастья для себя, как завещала мне «мама» Лидия. Но нет.
— Почему нельзя было просто все рассказать с самого начала?
— А ты бы поверил? — обернулась Лаура. — Ты бы поверил, если бы я раньше рассказала кто ты такой? Все идет так, как запланировано судьбой.
Ох, как мне надоели эти разговоры о судьбе и о том, что все предрешено, а события, которые неизбежны, она видит у себя в голове.
Мне надоели эти недомолвки, выкручивания, полунамеки.
Я вскочил с места и в три шага настиг Лару. Я задолбался и терпение мое тоже закончилось.
— Что ты делаешь? — только и успела произнести моя Снежная Королева, широко распахнув глаза, когда я крепко прижал ее хрупкое тело к себе. Соблазн был слишком велик, поэтому тут же накрыл ее пухлые губы своими, как оголодавший, который дорвался до изысканного лакомства.
Моя потребность, моя давняя фантазия, которая только что ожила. Это не тот голод, с которым я свыкся, и он стал частью меня, голод по Лауре был совсем иного рода. Он шел из глубин моего сознания, внутреннего естества, нервно трепыхающегося сердца, каждый раз при взгляде на нее. Желание обладать только этой девушкой здесь и сейчас, да что там! всегда — сводило с ума и затмевало разум. Хотелось в кои-то веки не брать, а отдать всего себя целиком и без остатка ей…
Наши рты слились в единое целое, мир мчался мимо нас, а время остановилось.
Осознание того, что Лаура не сопротивляется моему порыву, придало мне уверенности. Я терзал мягкие желанные губы, думая только об одном, чтобы не оттолкнула, иначе я сломаюсь.
И тут я почувствовал…
Чистое, неподдельное желание Лауры и ее пылкая страсть ко мне лучистыми потоками обвилась вокруг нас сплетаясь в единый кокон, обволакивая мое сознание. Тихий всхлип-полустон и у меня напрочь снесло башню.
— Врунишка, — разрывая контакт, только чтобы заглянуть в самое прекрасное в мире лицо и найти подтверждение своих слов.
— Ты застал меня врасплох, — смущение Лауры было таким естественным, что вселило надежду о том, что я все же небезразличен ей. Я сжимал ее в своих объятиях-тисках, не в силах оторваться. — В глубине твоих глаз танцуют лиловые вихри, — шепчет мне в губы.
Знаю, Лаура, знаю. Это моя суть, которая проснулась и хочет добавки.
С этой девушкой хотелось так многого и так мало, что я мог ей дать.
Лаура уже сама жалась ко мне всем телом, тянулась к моим губам. Сползшее с плеч платье, обнажило молочную кожу, шпилька выпала из белокурых волос и упала в песок. Глаза девушки полуприкрыты, жилка на шее пульсирует в такт бешеного биения сердца.
— Хочу узнать, как это. Покажи, — срывает ее голос, — Покажи, как быть с тобой. Каждый раз находясь рядом, я контролирую себя, выстраиваю щиты и барьеры. Но больше так не могу… я устала, сдаюсь.
— Ведь я не остановлюсь, Лаура, — отвечаю ей и всасываю нежную мочку уха, в ответ нежная кожа под моими ладонями покрывается мурашками и та, кто сейчас плавится в моих объятиях, издает еще один стон. — Слишком долго я представлял тебя такую, как сейчас в моих руках.
— И не надо, не останавливайся, — шепчут ее губы. — Слишком долго я сопротивлялась самой себе, окончательно проиграв только что.
После этих слов я отпустил контроль. Позволил своей сути взять над собой верх. Уже не отдавал отчет тому, что делаю. Как со стороны видел себя и то, что окончательно избавил Лауру от платья. Дорогая ткань упала в воду, и подхватившая его волна понесла вглубь канала.
Может ли быть на свете зрелище притягательнее, того, что сейчас видели мои глаза? В свете ярких звезд и сияния огней, посреди водной глади стояла нимфа, белокурый ангел, та, о ком бредил с самого начала. И пусть я знал, что это может быть наш единственный раз и иного нам не дано, хотелось насладиться этим мгновеньем сполна, вырезать его на коже и оставить раскаленным клеймом в моем сердце.