— Странный он, правда?
Аня вздрогнула, оторванная от своих неприятных мыслей.
— Кто?
— Самарин. Странный какой-то. Неразговорчивый. Зачем мы его вообще взяли с собой?
— Кажется из-за того, что он знал меня… Непонятно, правда, откуда.
Сергей качнул головой.
— Это-то как раз понятно — я в том смысле почему мы его взяли — но я не про то. Он назвал тебя по имени и я подумал что это какой-то твой знакомый, а парни в кузове и спрашивать не стали — не до того было… Только зачем мы сейчас тащим его с собой?
— Ну не знаю, — подумав, выдавила из себя Аня. А действительно, зачем?
— Вот и я не знаю. А еще не знаю, как к нему относится.
— Но мы же не могли его просто выкинуть на дорогу. Это было бы… — он замялась, подыскивая подходящее слово. — Несправедливо. Не по человечески.
— Может да, а может — нет.
— И что это значит?
Он коротко взглянул на нее, снова уставился на дорогу.
— Я и сам не знаю. Просто я ему не доверяю, что ли, — он помолчал, потом неожиданно спросил: — Помнишь, когда мы его подбирали, нам обоим показалось, что он ранен?
Аня покопалась в памяти. Помнила ли она? Вроде бы да, что-то такое было, но девушка не была уверена. События того утра как бы покрывались туманной дымкой, исчезали в тени.
— Вроде бы, хотя я и не уверена…
— В том то и дело, сейчас и я в этом не уверен. По нему вовсе не скажешь, что он был ранен. А прошло-то всего три дня.
Аня молчала, обдумывая сказанное.
— Да ладно, Бог с ним, в конце-то концов… Пусть едет, — Сергей улыбнулся, но как-то вымучено, словно бы сам не веря в свои слова. — Даже кормится сам. Интересно, откуда он еду берет…
— А мне вот совсем неинтересно, — отрезала Аня. Ей было не по себе от этого разговора. Почему-то казалось, Самарин может их как-то подслушать. Ей никогда не нравилось обсуждать других за спиной, она и сама не знала почему, но не нравилось и все тут. Некрасиво, что ли… А может просто хотелось верить, что благодаря этому ей не будут перемалывать косточки. («Горячие трусики» — прошептал в голове голос, и она поморщилась).
— Извини, — Сергей посмотрел на нее и на этот раз улыбнулся более естественно. — Сам не знаю, что на меня нашло.
— Да ладно… — Аня поспешила сменить тему разговора. — Радио слушал сегодня?
— Да, утром, — Одинцов с неодобрением посмотрел на простенькую магнитолу. — Все одно и то же.
— Ты не против, если я…
— Конечно, — он пожал плечами.
Аня склонилась над радиоприемником, включила его, прибавила звук. На минуту замерла, чувствуя странную смесь возбуждения, надежды и отчаяния, а потом нажала кнопку поиска сигнала. Девушка напряженно прислушивалась к треску атмосферных помех, надеясь уловить хоть что-нибудь, хоть малейший намек на передачу, но эфир был пуст. Некоторое время она сидела, зажав похолодевшие ладошки между колен, чувствуя горечь во рту. Снова ничего. Пусто.
— Попробуй УКВ, — мягко предложил Сергей. Он взглянул на девушку, прекрасно понимая, что она сейчас чувствует.
Аня выпрямилась, откинула со лба челку и слабо улыбнулась.
— Нет, не стоит. И так понятно, что там тоже самое. В смысле, ничего.
Она замолчала, Сергей следил за дорогой. Мимо неспешно проплывали леса, подернутые туманной дымкой осени. Аня некоторое время смотрела в окно, но видела только слабое отражение своего бледного лица. Над деревьями поднялась стая птиц и безмолвно взмыла в воздух. Девушка проводила их взглядом, чувствуя, как в груди нарастает тоска. Она тяжело сглотнула комок, вставший в горле, потерла глаза, опасаясь, что опять плачет. Вроде нет. Хотя, быть может, и стоило бы.
— Неужели Мишка прав? — спросила Аня.
Сергей сначала хотел спросить, о чем она, но передумал. Было и так все ясно.
— Не знаю.
Ему самому не понравился этот ответ, и он неохотно добавил.
— Наверное, прав. Скорее всего.
— Я до сих пор не могу в это поверить, пусть и видела все своими глазами, — она вздрогнула, вспоминая здоровяка, чуть не задушившего Макса. Здоровяка, которому она с такой силой ударила по голове лыжной палкой, что тот сразу отключился.