— Мы… я выдвинул что-то наподобие теории о том, кто такие и чего хотят эти зараженные, — Николай кашлянул. — Мне с самого начала показалось, что они напоминают этаких зомби из низкопробных американских ужастиков. По большому счету они и вели себя так, как и ожидалось от живых мертвецов… Хотя не думайте, я понимаю, что ничего общего нет, но все-таки надо было от чего-то отталкиваться.
Как бы то ни было, эта пандемия поначалу выглядела как классический зомби-апокалипсис. Болезнь, превращающая людей в сумасшедших. Бесцельное шатание по улицам городов. Нападение на незараженных. Но теперь… — он покачал головой, посмотрел на Сергея. — Ваш рассказ не вписывается ни в какие рамки. Высокоорганизованное нападение на военную часть, использование оружия… это скорее похоже на действие обычных людей. Вы уверены, что напали именно они?
— Нет, не уверен, — после небольшой паузы сказал Одинцов. Он поочередно посмотрел на Мишку, Степаныча, Аню и каждый из них отрицательно покачал головой. — Но предположение вполне логичное, нет? Насколько я понимаю, обычные люди бы не стали нападать на часть. Не вижу в этом никакого смысла. Даже если это была армия мародеров и их как-то проглядели, то идти самим в пещеру дракона… в городах полно добра, которое просто лежит и ждет нового хозяина, зачем дергать этого самого дракона за хвост?
Николай кивнул.
— В том-то и дело, поэтому ваша история и не вписывается в мою «теорию зомби». Они чересчур организованы для безмозглых созданий и явно предпочитают находится среди себе подобных.
— Челябинск полон зараженных, — заметил Макс. — И они действительно ходят этакими стаями.
— Они до сих пор настроены агрессивно по отношению к другим? Я имею ввиду, к тем, кто не болен? — после короткой паузы спросил Сергей.
— Да, похоже. В городе постоянные стычки между мародерами и больными, — кивнул Максим и пробормотал под нос: — Хотел бы я знать, где те и другие берут оружие… Нам бы не помешала пара карабинов.
— Какая разница, — неожиданно сказала Аня.
— Извини? — Максим рассеяно посмотрел на нее.
— Ты помнишь, как они напали на кого-то там, в доме Николая?
Максим поморщился, но кивнул.
— Это едва ли можно было назвать нормальным поведением, — продолжила девушка. — Да не было в этом ничего человеческого — стоит только вспомнить, как они полуголые шли ночью под дождем! Может это прозвучит цинично, но мне кажется, что вы считаете их почти людьми, но это ведь не так! Так какая разница, кто они, если они угрожают нам?
— И это опять возвращает нас к моему предложению, — на удивление мягко сказал Николай. Обращался он не к Ане, а к мрачному Максу.
— О чем ты? — не поняла девушка.
— Я считаю, что нам всем надо как можно дальше уйти от городов. Знаю, вам это может показаться глупостью, но меня нервирует столь близкое соседство с больными. Я понимаю и прекрасно помню все твои возражения, Макс, но мне кажется надо подумать о том, чтобы уйти отсюда как можно дальше. Даже не смотря на пять с лишним километром, отделяющих нас от Челябинска, этого может оказаться мало. Если они сейчас вздумают прийти к нам в гости толпой хотя бы человек в пятьдесят, то что мы будем делать? Закидывать их продуктами? Швыряться тарелками?
— Коля, мне кажется, ты все усложняешь…
— Нет, Макс, мне кажется, это ты все упрощаешь! — Николай наклонился чуть вперед, пристально глядя на Максима. — Эти люди вполне конкретно описали случившееся с ними. Где гарантия, что такое же не произойдет здесь? Где? Господи, да даже если не придут эти больные ублюдки к нам могут пожаловать те же самые мародеры, увешанные оружием и — видит Бог! — я не знаю, кто из них лучше.
— У нас нет ничего такого, чтобы они не могли найти у себя под носом…
— Макс, ты ошибаешься. У нас есть кое-что, чего им никогда не будет достаточно.
— Он прав, — Мишка открыл свои вовсе не сонные глаза и осмотрел всех собравшихся. — Мужик понимает, о чем говорит, и я с ним полностью согласен. Надо убираться отсюда, пока они не заполучили то, что скоро будет цениться выше золота.
— Черт побери, о чем вы оба бормочите! — взорвался Максим. Он с такой силой ударил банкой о подлокотник кресла, что пиво выплеснулось на руку.
— Макс, я говорю об Ане… О Маше… Об этой девушке, Ольге… Господи, даже о твоей матери! Ты что, не понимаешь? Как скоро эти скоты, убивающие больных и здоровых, поймут, что все дорогие побрякушки не более чем бижутерия? Деньги стали дешевле туалетной бумаги, и использовать их будут так же. Останется только еда, патроны, бензин и… и женщины, Макс.