Они запихнули ее на заднее сиденье, Ахмет запрыгнул следом, все еще смеясь, и захлопнул дверцу. Ренат заскочил на водительское место, завел двигатель, и джип рванул с места. В этот момент мимо них пронесся крытый военный грузовик, старший и младший братья проводили его взглядами. Ахмет по-прежнему зажимал рот девушке, хотя она, похоже, от страха лишилась дара речи, только поблескивали в темноте глаза.
— Езжай куда-нибудь в лесок, Ренат, — бросил старший и достал из кармана нож. Щелкнул механизм и у носа девушки появился длинный язык блестящего металла.
— Давай ты не будешь кричать, ладно? — промурлыкал Зураб. Он слегка поворачивал нож так, чтобы свет свободно стекал по лезвию. Его черные, как у зверя, глаза, не отрывались от апатично застывшего лица девушки. Похоже было, что она и впрямь или «обдолбанная» или пьяная. Вообще никакой видимой реакции. Зураб почувствовал мимолетный укол раздражения, но он тут же был сметен волной разгоравшейся похоти, член стоял в полной боевой готовности. Что ж, пожалуй, он первый ее и попробует, по старшинству.
— Не кричи, не сопротивляйся и все будут живы, да? — он протянул руку, свободную от ножа, и резким движением разорвал платье.
Она была без лифчика и одна небольшая грудь с темным соском выглядывала из прорехи. Ахмет уставился на нее и снова захихикал, только теперь не нервно, а возбужденно; он стал двигать тазом, натирая свой член о тело девушки. Зураб осторожно провел пальцем по груди, потом ущипнул сосок, не спуская при этом взгляда с лица русской. И снова его кольнуло какое-то смутное ощущение беспокойства: ни малейшей реакции, абсолютно апатичное, равнодушное лицо. Как будто она не понимала, что ее сейчас будут насиловать три здоровых мужика, а потом, скорее всего, убьют и бросят тело в лесу. Она безучастно, немигающим взглядом пялилась куда-то за плечо Зураба. Может, умственно отсталая? Что ж, тем лучше для них и хуже для нее.
— Держи ее, брат, — бросил он и ножом взрезал платье девушки.
Две льняных половинки свободно съехали по телу вниз, на сиденье, обнажая загорелую и чистую девичью кожу. Зураб снова облизал губы: да, этим русским кое в чем можно было позавидовать. Вон какие красивые суки у них вырастают. А они, воины Аллаха, будут насиловать их дочерей и матерей, русские все равно никогда не возражают, ни мужчины, ни женщины.
Зураб тяжело задышал, приспустил штаны, доставая свой короткий, но толстый детородный орган, и навалился на нее сверху, пытаясь всунуть член в смазливую русскую сучку. Он поднес нож к самому носу девушки и повторил, на всякий случай:
— Будешь орать, я тебя порежу вот этим, а потом все равно трахну, поняла, сука?
Он ожидал, конечно, хоть какой-то реакции, но не был готов к тому, что вместо слов девушка вдруг змеей кинулась вперед и укусила его за руку. Нож сразу же выпал, а Зураб заорал, одновременно отталкивая ее от себя. Его член как по мановению волшебной палочки сжался в несчастный, испуганный отросток.
— ЧТО?! Эй Зураб, что?.. — девушка развернулась на звук голоса и укусила Ахмета за нижнюю губу, вырывая приличный кусок. Ошеломленный Зураб увидел, что вместо того, чтобы выплюнуть часть губы, она проглотила ее. Ахмет заорал и попытался отстраниться от сумасшедшей фурии, в которую превратилась эта сука. Аллах, а он-то подумал, что она под наркотой! Твою мать! Зураб нырнул под сиденье, пытаясь нащупать упавший нож, и ему на руку тотчас наступила маленькая ножка в туфельке на каблуке. Мужик завопил и попытался выдернуть руку, одновременно отпихивая в сторону сумасшедшую суку.
— Мое лифо, она укушила мия за лифо!.. — Ахмет старался вжаться в дверцу машины, с его обезображенной физиономии потоками текла кровь. Зураб мельком увидел нижние зубы брата, которые теперь, когда их не прикрывала губа, казались невероятно, гротескно длинными. А эта сучка, между тем, явно нацелилась на глаза Зураба — в ее же глазах не было и намека на апатию, которую он видел до этого. О нет, это были глаза дикого зверя, готового рвать на части и убивать.
— РЕНАТ, ТОРМОЗИ! ТОРМОЗИ, Б…ДЬ!! — заорал старший, и водитель послушно ударил по тормозам.
Джип чуть-чуть занесло, девушка повалилась вперед, ее согнутые на манер когтей пальцы чуть-чуть разминулись с выпученными глазами Зураба, разодрав правую щеку в кровь. А потом он двумя руками, сцепленными в замок, со всей силы ударил по незащищенной шее суки, еще раз, и еще, пока она, наконец, не прекратила дрыгаться.
Зураб замер, по-прежнему со спущенными штанами, не в силах поверить в то, что только что произошло. Рядом жалобно поскуливал Ахмет, прижимая руки к порванной губе.