Вода закипела — Валентина предусмотрительно сняла свисток, чтобы ненароком не разбудить мужа. Женщина сняла чайник с огня, наполнила маленький изящный «заварник» из тонкого фарфора. Отец подарил его матери на один из день рождений, только Аня не могла вспомнить на какой. Раньше чайничек с узором из бледных, но четко очерченных роз стоял в серванте, в большой комнате среди десятка других безделушек: набора серебряных приборов на три персоны в обитой бархатом деревянной коробочке; какого-то особенного, жутко дорогого штопора для вин; маленьких пиал для саке… Что ж это, подумала Аня, мама для нее достала такую ценную игрушку? Из-за того, что она приехала?
Мать подошла к обеденному столику и выставила пару тарелочек с нарезанным сервелатом и сыром. Мама вернулась за хлебом, а Аня быстро, чтобы та не увидела, схватила кусочек колбасы, сжевала его… и снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая вернулась домой из школы, и, дожидаясь, пока мать разогреет суп, по мере возможностей таскает со стола все, до чего может дотянуться.
— Чему улыбаешься? — мама поставила перед ней вазочку с печеньем и корзинку с нарезанным хлебом.
— Да так, вспомнила кое-что, — сказала Аня. Взяла кусок хлеба и быстренько соорудила себе простой, но от этого не менее вкусный бутерброд из двух пластиков колбасы и сыра.
— Подождала бы, пока чай заварится.
— Кушать хочется, мам, — с набитым ртом ответила дочь. Она и сама не знала, что так проголодалась. Мать вернулась к чайнику и забренчала кружками.
— В дороге наверняка питалась какой-нибудь ерундой из этих мерзких привокзальных ларьков?
Аня помахала в воздухе бутербродом: фифти-фифти, мол. Только потом сообразила, что мать стоит к ней спиной, поэтому, с трудом проглотив кусок, сказала:
— Так, мам. Взяла пару пакетиков чипсов, да сухариков.
— Ну конечно, как всегда. Я сколько раз тебе говорила, чтобы ты не ела эту ерунду?
Мать поставила на стол две дымящиеся кружки с ароматным чаем и посмотрела на дочь.
— Доведешь себя до язвы, как твой отец. Он вот был большим поклонником всяких пирожков из буфета еще в институте. За что и поплатился.
— Я не знала, что у отца язва, — сказала Аня.
— К тому времени, как ты родилась, она уже года два как была залечена. Ничего серьезного, я заставила его вовремя показаться врачу. Помнится, стоило ему не перехватить хотя бы булочку раз в два-три часа, так начиналась свистопляска…
Мать говорила что-то еще, и Аня кивала в нужных местах, слишком увлеченная едой. На самом деле, отец говорил ей про свою язву давным-давно, лет десять назад. Просто он пообещал Валентине, что никому ничего не будет рассказывать. Жена, как он думал, считала себя немного виновной в том, что он не питался в то время как следует. С учебой в институте, с обязанностями старосты, и с двумя-тремя вечерними кружками «по интересам» у нее не всегда находилось время приготовить ужин (не говоря уж про завтрак) своему мужу. Отец не обижался, все понимал, просто, как он говорил, «твоя мама такой человек, который сначала что-то сделает, не подумав, а потом уже начинает чувствовать себя виноватой». Тогда Аня его не поняла, но потом, когда пришла с одной забавной новостью домой, то сообразила, о чем именно говорил отец. Еще как сообразила.
— Как у тебя дела, Ань? Как работа? Как живется на новом месте?
— Все хорошо, мам. Получаю не плохо. Ну и вообще…
Она пожала плечами.
— Одна живешь?
Аня коротко взглянула на маму.
— Одна.
Женщина вздохнула, долила себе еще чаю.
— Аня, у тебя что-то случилось?
Девушка медленно отложила половинку бутерброда в сторону. Валентина смотрела на дочь, не говоря больше ни слова.
— Мама, я не знаю, с чего ты взяла, но у меня на самом деле все в порядке. Все очень хорошо. Честно.
Несколько секунд женщина смотрела на Анну, а потом улыбнулась и сказала::
— Аня, я твоя мать. Мы долго не виделись, так уж получилось… Но от этого ты не перестала быть моей дочерью. Я вижу, что у тебя не все в порядке, вижу по тому, как ты поправляешь волосы, по тому, как ты ешь. Я увидела это сразу же, как только открыла дверь.
— Мама я… я не знаю. Я разошлась со своим молодым человеком буквально вчера из-за того, что он оказался подлецом, — Аня снова взяла бутерброд, посмотрела на него, и положила обратно. Аппетит пропал. Она взглянула на свою мать, и почувствовала, что глаза опять защипало. Ну уж нет, хватит на сегодня слез. — В общем, я порвала с ним. Наверное, к лучшему. А потом позвонила ты и…