— Слушайте, я неважно себя чувствую, — сказал он, нащупывая ручку двери. — Вы не могли бы остановиться?
Сержант снова повернулся к нему, пристально глядя своими блеклыми, словно выцветшими глазами на бледное лицо пассажира.
— Конечно парень, нет проблем, сейчас остановимся. Прямо сейчас.
И он улыбнулся во все тридцать два запачканных кровью зуба, улыбнулся улыбкой вампира, только что оторвавшегося от шеи своей жертвы. Максим инстинктивно откинулся назад и мотнул головой, чувствуя дурноту. Возможно, именно это, как он думал потом, спасло ему жизнь.
«Копейка» шла на скорости километров шестьдесят в час по практически пустой улице. Машин почти не было, не говоря уж о пешеходах: так, ранние пташки, которым не спалось, или те невезучие, которым приходилось вставать пораньше, чтобы добраться до работы. Когда Сержант — Максим позже понял, что так и не узнал его имени — улыбнулся улыбкой позавтракавшего людоеда, парень в отвращении отвернулся. Поэтому из них двоих только Макс увидел человека, закутанного в какую-то белую хламиду, метнувшегося из переулка прямо на дорогу.
— БЕРЕГИСЬ! — крикнул он и бессознательным движением вскинул замотанную в бинт руку, прикрывая глаза.
Сержант, по-прежнему улыбаясь, перевел взгляд на дорогу, и его лицо вытянулось в комичной гримасе ужаса. Рот открылся, когда он попытался закричать, руки крутанули руль вправо. Машину стало заносить, но скорость была слишком велика, а человек выскочил на проезжую часть слишком неожиданно. Максим успел увидеть пустые глаза женщины, стоявшей на пути автомобиля и бездумно наблюдающей за тонной металла, надвигающейся на нее. Какие-то короткие мгновения Макс отчетливо видел седые волосы, космами спадающие на плечо, чистый, как вытертая тряпкой школьная доска взгляд, и больничный халат, развевающийся вокруг сухого тела, как будто она была неприкаянным призраком.
(Господи, она ведь даже не шелохнется она просто стоит!)
Макс вжался в сиденье, а потом машина наскочила на женщину правой стороной капота. Раздался протяжный звук сминаемого металла, женщину кинуло на лобовое стекло, и она влетела в салон прямо на Сержанта как ужасная белая пуля, ломая себе шею и сворачивая голову мужчины на бок. Осколки осыпали водителя и пассажира как конфетти на праздновании день рождения. Максим закричал, когда в левую щеку вонзился острый кусок стекла, и теплая струйка крови потекла за шиворот рубашки. Раздался короткий гудок клаксона, «копейку» развернуло боком, и она проскользнула с пару метров вперед в таком положении, быстро теряя скорость. Наконец, последний толчок, и машина замерла посреди улицы, с вмятиной на правой стороне и салоном, похожим на кадр из фильма ужаса.
Максим то ли слышал, то ли читал одну вещь: в критической ситуации люди могут забыть, что с ними произошло. Это, как утверждали ученые, было вроде защитной реакции человеческого сознания на потрясения. Мозг не то чтобы отключался, продолжал функционировать, но при этом предпочитал по окончании уничтожить воспоминания о произошедшем, дабы человек не просыпался среди ночи от кошмаров, в которых случившийся с ним несчастный случай происходил бы снова и снова. Человеческий разум как бы отрубал воспоминания до и после травмы. Неудивительно, что многие, пришедшие в себя после тех же ужасных автомобильных аварий или чудом выжившие в какой-нибудь катастрофе, открывая глаза на больничной койке, спрашивали, где они, черт побери, находятся, и вообще, какого лешего тут забыли. Последнее, что они могли помнить, это то, как, к примеру, вышли в магазин за пивом, а потом вдруг очнулись в палате с капельницей над головой. Когда же им рассказывали о произошедшем, они, в большинстве своем, только таращили глаза, не в силах поверить, что такое могло случиться именно с ними. Позже Макс думал, что с радостью забыл бы удар, когда машина сбила женщину и уж тем более горячие капли крови, текущие за воротник рубашки. Видит Бог, от подобного Максим бы с радостью отказался, но, к сожалению, он помнил все отчетливо и ясно.
Макс открыл глаза и огляделся. Осеннее солнышко заглядывало в салон машины, теперь его свет казался более ярким, когда не проходил через грязное ветровое стекло. Максим посмотрел налево: там, как любовники, сплетшиеся в страстных объятиях, лежал Сержант и женщина, которую он сбил. Без особого удивления Максим увидел, что длинные седые несчастной волосы запачканы кровью. Похоже, ей не повезло.
— С-сука, — выдавил Максим, не обращаясь, впрочем, ни к кому конкретно.
Парень попробовал открыть дверь: сначала та сопротивлялась, а потом резко распахнулась, так резко, что он чуть было не вывалился на асфальт. С трудом передвигая трясущимися ногами, Макс кое-как выбрался из машины и замер, опершись на крышу и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Голова чуть-чуть кружилась, но все-таки это было лучше, чем сидеть в забрызганном кровью салоне. Гораздо лучше, это уж точно.