Первым, кого привели, оказался кок. Узнав об этом, Старый сразу предложил ему перейти к нам на службу с соответствующей долей в добыче, положенной младшему офицеру.
– А какая перспектива у тех, кто откажется? – заинтересовался кок, немолодой низкорослый мужчина с гладко выбритым лицом.
– Тех я продам искатлонцам, – с серьезным видом ответил Старый.
– Я согласен, не хочу попасть к хвостатым, – сразу согласился кок.
– Кто это такие? – шепотом спросил я у Рыжего, стоявшего рядом.
– Это собако-люди с юга. У них плохая репутация. Ни один пират не рискнет ограбить их судно. Водились такие дураки, но недолго. Все закончили худо в страшных мучениях. Считается, что попавшие к ним в рабство уже никогда не вернутся.
– Что приходится делать их рабам? – тихо продолжил расспрашивать я.
– Они торгуют ценным деревом, годным для красивой мебели и хороших прочных судов, а их лесоповал считается хуже медных рудников, а медные рудники хуже, чем угольная шахта, с которой ты хорошо знаком.
– Спасибо, все понял. Надеюсь, он будет верен.
– Он будет стараться, – поправил меня Рыжий.
Следующий оказался боцманом. И ему была предложена честь. Он сам догадался о возможных вариантах отказа и сразу заявил:
– Полагаю, что у меня нет возможности отказаться, так что согласен, – и его твердый и уверенный голос услышали все стоявшие на палубе.
– Вы тоже приняты в команду, – громко объявил Старый.
Следующим оказался плотник, который сам предложил нам свои услуги.
– Хороший плотник нужен кораблю, как отец сыну, – ответил Старый. – Может у вас там и доктор имеется?
– Имеется, – ответил плотник, худощавый мужчина среднего возраста, с пышной темной бородой.
– Эй, парни, кто там доктор? Ведите его сюда, – громко приказал Старый.
Доктор оказался сорокалетним толстяком совершенно не морского вида. Однако Старый предложил ему две доли, на которые он сразу согласился.
– Такова традиция, – зашептал мне в ухо Рыжий, – и доктор не участвует в схватках.
– Так, Док, у нас четверо раненых. Займитесь ими. За каждого выжившего дам по золотому сверх вашей доли, – пообещал Старый.
– Я постараюсь сделать все возможное, – слегка дрогнувшим голосом ответил доктор.
Прочие числились рядовыми моряками, хотя некоторые оказались палубными матросами, а другие пушкарями. Почти все они сами просили о принятие в команду, так как были наслышаны как об искатлонцах, так и о прогулке по доске в море. Все это время «Дельфин» шел вперед на половине парусности. Это означало, что мы шли примерно восьмиузловым ходом, что совсем не плохо, учитывая, что за нами могла быть погоня.
Разобравшись с пленными и укрепив за их счет пушкарную и палубную команды, я отправился вычислять курс на Кошачьи острова при помощи допотопных приборов, о которых едва слышал и читал разве в старинной художественной литературе. Но не так страшен чёрт. Старый и Рыжий помогли сориентироваться и я, в конце концов, справился с замерами и вычислениями. Оставалось только правильно нанести точку нашего расположения по найденным координатам и приложить линейку до Кошачьих островов. А потом понять, на сколько румбов надо довернуть судно. Это последнее открытие я и довел рулевому в виде приказа.
Потом я наблюдал с высокого юта за тренировками команды. Надо сказать, вновь принятые члены просто рвали задницу, стараясь показать свою полезность. В результате судно обзавелось полной парусностью и теперь, по замерам лота1, уверенно делало четырнадцать узлов. А смена курса на четыре румба должна была усложнить задачу погоне, если таковая имелась.
– Жаль, у нас нет настоящего канонира, – задумчиво сказал Старый, – хотя есть два кандидата из новых членов, довольно опытных, судя по тому, как они проводили тренировку.
– У нас нет и настоящего штурмана, так что пойду, посмотрю лоцию о тех местах, через которые мы будем проплывать, – ответил я на это замечание.
***
– Великий князь! Там у ворот пятеро незнакомцев требуют встречи с тобой, – низко поклонившись, доложил советник, пожилой мужчина с лицом изрезанным морщинами.
Князь, недавно проснувшийся, и с радостью расставшийся с тремя своими любимыми женами, с которыми провел ночь, сидел на террасе за чашей утреннего вина.
– А им назначено? – недовольно спросил он.
– Никак нет, ваше сиятельство.
– Так пусть стража прогонит их.