Корпорация Ларса, наплодившая множество дочерних компаний, уверенными шагами двигалась в сторону светлого будущего, обещая людям всевозможные удобства и блага, но только профессор был не согласен с теми методами, к которым она прибегала, прикрываясь новомодными тенденциями и дорогой рекламой. И профессор, и корпорация стремились к прогрессу, но выбирали для этой благой цели совершенно разные дороги.
Получившая заказ кофе-машина начала издавать булькающие звуки, ей требовалось некоторое время на приготовление напитка, профессор как раз успел бы запустить свой компьютер и подготовить тестовые таблицы, ему не терпелось приступить к эксперименту.
Прямо возле двери столовой зоны начинался длинный коридор, по бокам которого располагались входы в различные отделы. За широкой раздвижной дверью находился цех механической обработки, вдаль уходили ряды сверлильных, токарных, фрезерных станков. Пробивающееся сквозь жалюзи солнце красило застывшие механизмы в яркие цвета, безжизненно висели провода, пол был усеян стружкой, и кругом стоял устойчивый запах смазки. Это картина была хорошо известна профессору ещё со студенческих времён, практически вся его осмысленная жизнь была связана со станками и тяжёлой наукой конструкционной обработки. Однако сегодня его интересовала соседняя дверь.
Вход в лабораторию соседствовал с механическим цехом, и профессор с расстояния в несколько шагов обратил внимание на произошедшие изменения. Табличка на двери висела криво. Он абсолютно был уверен в том, что в пятницу вечером та располагалась строго по центру, потому что иначе он – прирождённый перфекционист – заметил бы такое и в обязательном порядке поправил бы табличку. Да и кто мог бы сбить её, если перед выходными профессор последним покидал помещение лаборатории?
Тень неприятного предчувствия коснулась его сердца. Он протянул руку, выровнял табличку и только после этого прикоснулся магнитным ключом к щели. Перед ним раскрылась ещё одна тёмная комната, где-то на другом конце коридора гудела кофе-машина, но профессор моментально выбросил её из головы, ему не нравилось шевельнувшееся внутри предчувствие. Он зажёг свет.
С детства приученный к порядку профессор не выносил вида разбросанных вещей, не могло и речи быть о том, чтобы оставить в лаборатории инструмент или тестовый журнал не на своём месте. Порядок должен присутствовать не только в голове, но и на рабочем месте! Этой аксиомой он руководствовался на протяжении всей жизни и не видел поводов для отказа от неё. Однозначно он не мог оставить лабораторию в таком состоянии перед своим уходом, такое просто исключено!
Ближайший к двери стол был сдвинут с места, выпавшие из органайзера ручки рассыпались по столешнице, стулу и частично попадали на пол. Тут же валялись вычерченные графики и сводные таблицы, линейки и нераспечатанная упаковка канцелярских скрепок. Очевидно, что кто-то задел стол или, что вероятнее, врезался в него с такой силой, что опрокинул стоящие на нём предметы.
Жуткие подозрения возникли в голове профессора, он понимал единственность объяснения произошедшему, но до последнего отказывался в него верить. Он страшился того удара, который мог обрушиться на него в ближайшее время. На нетвёрдых ногах он пересёк первую комнату и застыл на пороге второй, боясь включить подсветку. Его правая нога заскользила в сторону, и ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не потерять равновесие.
По полу растекалась обширная лужа. Взяться она могла только из холодильника, к прозрачной панели которого был устремлён безнадёжный взор профессора. По ту сторону стеклянной перегородки были установлены пневматические улавливатели, зажимающие сосуды с образцами. Четвёртый в ряду отсутствовал.
Странная смерть
Налицо были явные следы взлома. Это даже не пытались скрыть. Складывалось впечатление, что дверь чуть ли не сняли с петель – так неизвестные торопились попасть внутрь, что не сочли нужным прибегнуть к аккуратности. Замок был разворочен, а менее крепкие засовы просто вырваны из креплений. Судя по всему, для них единственным критерием являлась скорость, а всем остальным можно было пренебречь, даже жизнью несчастного, к которому они не проявили ни капли внимания. Подобное равнодушие к умирающему придавало ситуации ещё больший налёт загадочности. Из этого следовало, что взлом двери и проникновение в квартиру преследовали иные цели, никоим образом не связанные со спасением её жильца.