— Разве это лучшие слова для парня моего возраста перед ответственным событием? — со всей серьёзностью спросил Каргадель.
— Кади, сколько всего людей ты уже загубил? — неожиданно спросил Сор.
— Около пятнадцати, — тихо ответил он.
— Пятнадцать убийств. Причём большинство совершены при условии «убей или будь убит». Скажи мне, что ты испытал тогда, на тех холмах, когда совершил своё первое осознанное убийство.
«А я уж почти и забыл об этом…» — подумал Кади, вспоминая, как он в последний момент выхватил жидкостную винтовку и, почти не целясь, поразил цель.
— Я… Я боялся.
— Боялся? Разве ты не назвал свой арбалет Страхом, дабы избавиться от него?
— Нет, это был другой страх. Арбалет забрал мой страх перед неизбежным. Это множество раз спасало в тех глубинах подземелий. Тот страх был…
— Я долго думал, Кади. Очень долго. Ты мог отказаться, и тогда мы нашли бы тебе другое место в жизни, но ты сам решил выхватить ту винтовку и прекратить мучения заключенного.
— Я боялся промахнуться, — неожиданно ответил Кади, несказанно удивив Сора. — Я боялся промахнуться и услышать предсмертную агонию. Не знаю отчего, мне просто было страшно видеть чужие муки, виной которых был я сам.
«Значит, вот как…» — подумал Сор, услышав ответ на давно интересовавший его вопрос.
— Ну, а теперь сравни это чувство с тем, что испытываешь сейчас, когда вонзаешь клинок в шею своего противника.
«Ничего… Я потерял его. Как будто это стало рутиной, — задумался Кади. — Так не должно быть. Я человек не из этой эпохи и времени, я никогда не признавал убийц. Но находясь здесь, потихоньку меняюсь. Или же схожу с ума».
Почувствовав исходящую от Каргаделя мрачную атмосферу, Сор быстро опомнился.
— Я это к чему. Сейчас ты будешь подобно обученному жизнью естественному хищнику среди гончих, с которыми занимались только дрессировкой. Если бы мы выпустили тебя с группой, то ты наверняка выиграл бы весь турнир.
— Вы не хотите, чтобы я выиграл? — удивился Кади, отойдя от раздумий.
— Не то чтобы мы такие злые и не даём тебе победить, нет. Мы хотим, чтобы ты благодаря поражению воссиял новой звездой в ночном небе.
— Сор, неужели вы звездообразщик? — спросил Кади, вспоминая, как на уроках истории им рассказывали о старой религии империи, что ныне считалась вымершей и была признана саанитским папством, как еретическая.
— Ну, отчасти. Все жители империи втайне верят в звёзды, вспоминая золотые годы империи. Ладно, твой номер — двадцать три. Не проспи свою очередь.
— А вы куда? — спросил Кади встающего со своего места Сора.
— Вчера мне сделали предложение разделить просмотр выступлений из императорского ложа. Я буду там.
— А как же… — Но Сор прервал его, подкинув ключи ему в руки.
— Сегодня я тебе не командир. Делай, что хочешь, как хочешь. Главное: маску не снимай и не убивай.
— Будет сделано!
«Надеюсь, ты сможешь хоть как-то заинтересовать приближённых Императора, иначе всё будет напрасно», — подумал Сор, поднимаясь по узкой лестнице вдоль стенки.
Кади остался сидеть на трибуне, но через некоторое время к нему подошёл паренёк лет шестнадцати, одетый в пёстрые одежды.
— Вы, случаем, не участник турнира? — спросил он, стараясь вести себя более естественно, но Кади заметил по бегающим глазам, что тот достаточно сильно волновался.
— Да, я двадцать третий.
— Вот оно что. Тогда попрошу вас пройти со мной. У нас на арене есть специальные места для участников.
«Ну да, чего мне среди зрителей-то сидеть», — согласился мысленно Кади, вставая со своего места.
Аккуратно проходя мимо остальных зрителей, он старался не задеть их торчащими мечами, но никто не воспринимал это оружие как что-то, что может поранить, и только периодически возмущались способом их транспортировки. Спустившись обратно к комнатам, Кади услышал, как на арене началось открывающее турнир представление.
— Простите, а каким образом идёт распределение боев и сколько они вообще длятся? — спросил Кади, проходя мимо своей комнаты.
— Самый долгий бой на моей памяти был около десяти минут, а так, в среднем минута–две. А жеребьёвка проходит накануне, и порядок проведения боёв вычисляется общим числом противников, — сказал сопровождающий.
— То есть?
— Допустим ваше число двадцать три, и вы будете выступать против одиннадцатого. В сумме будет тридцать четыре, и, если ваше число будет самым маленьким, то вы будете самым первым.