Схватившись за голову обеими руками, он начал судорожно думать. Страх того, что он никогда не сможет действовать сам, нарастал в сердце и на полной скорости мчался к центру паники в его мозгу.
Но тут он вспомнил нечто важное — а именно о своей левой руке, которая перестала болеть от полученных рваных ран.
Глава 9
Быстро развязав желтоватые и чуть грязные бинты, Кади перво-наперво осмотрел руку. Длинный шрам от локтя до тыльной стороны ладони выглядел сколь ужасно, столь и завораживающее. Рукой он шевелил спокойно, не чувствуя никакого дискомфорта, что очень удивило и обрадовало его.
Ещё немного осмотрев руку, он всё же переключился на бинты, половина из которых были заляпаны засохшей кровью.
— Ну ладно, и так сойдёт, — пробормотал он, завязывая глаза самой чистой частью бинта.
Теория сработала на практике, и теперь он мог спокойно ходить под светом солнца и не сгорать, подобно вампирам. И вот, выйдя в коридор, Каргадель принялся изучать окружение более подробно, но побродив полчаса и не встретив ни одной открытой двери, он решил сдаться и идти обратно к месту встречи с тёткой и Эрганом.
— Извини, мальчик, но сегодня мы видимся с тобой в последний раз, — с улыбкой сказала толстушка.
— Тёть, а почему?
— Тёте просто нужно уехать к своим родственникам, которые живут очень далеко отсюда.
И это было откровенной ложью, так как она была спущена сюда лишь для того, чтобы ухаживать за ребёнком, не выносящим солнечного света, что так же являлось звеном в круговороте лжи и обмана, запущенном ради сокрытия самого существования Каргаделя в катакомбах новообразовавшегося государственного учебного заведения.
И пускай эта женщина была очень наивна, но и её муж — Альрейн — так же не заподозрил ничего в словах Сора.
Проводив супружескую пару до заветной комнаты к свободе, Кади был остановлен появившимся из ниоткуда Эрганом.
— У нас есть дела. А вам спасибо большое, оплату сможете получить навер… Наверняка у Сора, — оговорился Эрган, опасаясь, что Кади поймёт его местоположение.
Но Каргадель не страдал аутизмом или глухотой, поэтому, сложив два плюс два, подтвердил свою теорию про оборудованные пещеры.
«И чего ты вообще боишься произносить при мне такие слова? Я же ребёнок!» — возмутился Кади.
Но Эрган понимал, что любая его неосторожность может привести к абсолютно необдуманным действиям мальчика.
— Итак, сегодня… Ты чего это на глаза налепил? — резонно спросил он, увидев белую повязку на глазах Кади.
— Глаза болят, вот я и придумал это.
— Ладно, не важно. Сегодня мы с тобой займёмся небольшим тестированием твоих способностей.
Спустя десять минут.
Наконец, дойдя до железной ржавой двери, Эрган остановился.
— Я очень надеюсь, что ты до конца осознаёшь свой выбор.
Всё же его настроение было испорчено из-за участи Кади, потому что не каждый день он заставлял ребёнка отказываться от свободы выбора своего будущего.
— Мне шесть лет, неужели вы хотите от меня самостоятельности, как у взрослых? — невинно ответил Кади. — Но, во всяком случае, я сделал свой выбор и не хочу изменять его по каждому поводу.
Тихо вздохнув, Эрган открыл дверь. Лучи, что царствовали в коридоре, мигом попали внутрь зала, до этого погружённого во тьму.
— Эта комната будет местом для тренировки твоего тела.
Непонятные тренажёры окружали Кади, который уже вошёл внутрь. Куча мелких цепей с закреплёнными на них зубчиками, капканы, механизмы на полу и открытый тёмный проём в стене невольно заставили его занервничать.
«Пыточная? Зачем?» — подумал он, с надеждой обернувшись на Эргана.
— Не беспокойся, эти инструменты обычно применяют для тренировки оболочки, не обращай на них внимания. Ну, а что до тебя, то первое твоё задание — это бег, — спокойно произнёс Эрган, указав пальцем на тёмный проём.
— А может, не надо? — с надеждой заклеенного в рулон спросил Кади.
— Э-э-эх, ты сам согласился на это, да и Сор сказал, чтобы я не давал тебе послаблений, поэтому марш, иначе мне придется серьёзно тебя «мотивировать».
Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Каргадель включил ускорение и мигом скрылся в тёмном проёме.
— Хм, не думал, что цепи укрепления оболочки так подействуют на него…
Через пять минут бега Кади начал запыхаться, чему способствовал и окружающий воздух, пропитанный влажностью, и клаустрофобия. Постепенно его мысли замирали, и он старался сконцентрироваться на беге. Через десять минут он уже пытался идти быстрым шагом, но чем медленнее он двигался, тем сильнее его захватывали клаустрофобия и мания преследования. Ноги начали ныть и становились ватными.