Тью!
Но увы, второй выстрел не попал по цели, оставив одну банку без повреждений.
— Отсчёт закончен, — слабо сказал Гензель, отодвигаясь с пути мальчика.
— Ну что, Маска, сдал свой «экзамен»? — чуть ли не смеясь, поприветствовал его Сор.
Но Кади, шатаясь, прошёл мимо него, направляясь к третьему зданию.
— И как он сдал? — спросил Сор теперь уже у Гензеля.
— Если не считать огнестрельную часть, то шесть попаданий из восьми. Времени на всё у него заняло две минуты. Что до огнестрельной части…
— Можно засчитать и вычесть время заминки.
— Что? Почему?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы человек так быстро придумал выход из безвыходной ситуации?
— Безвыходной?
Череда вопросов заставила Гензеля напрячься. Ощущение опасности постепенно нарастало.
— Гензель, почему бы тебе не присоединится к нашему коллективу? — Сор прозрачно намекнул на безысходность его положения.
— С-Сор, слушай, ты ведь меня знаешь, почему ты смотришь на меня, как на врага?
Но тот продолжал сверлить его взглядом.
— Ну, из-за того, что ты меня знаешь, ты должен понимать, что это предложение означает.
— Э-э-эх, ладно-ладно, сдаюсь. Я присоединяюсь к вам, — побеждёно произнёс Гензель.
— Ну, тогда просто для затравки — наш протор не имеет оболочки, — сообщил Сор, уходя вслед за Кади. — И никому об этом, — добавил он через плечо.
— И во что я вообще ввязался?
Закончив стрельбу, Кади хотел было идти прямым курсом в кровать, но не успел он дойти до спуска, как его нагнал Сор.
— Ну ты и придумал, конечно, — кратко начал разговор Сор, стараясь придать своей речи одобряющий тон. — Неужели не видел того факела справа от Гензеля?
— Ещё бы я мог видеть! — Сколько бы запретов не существовало, они бы не смогли сейчас остановить взрыв эмоций Каргаделя. — Нихрена не видел, еле как обозначил цели и по памяти по ним стрелял! Когда бы я смог вообще задуматься о том, что фитиль будет не зажжён?
— А ты не надел свою повязку? — удивился Сор.
— Я её не нашел, а использовать эти бинты… — Для наглядности он поднял руки. — Я не хочу. Тем более они странно пахнут. И вообще, когда я смогу помыться?
— Сегодня вечером мы подготовим тебе ванную, но для этого ты должен мне кое-что рассказать.
Кади надеялся после смены темы уйти спать, но показавшийся из-за пазухи дневник прервал не то, что намерения, а даже ход его мыслей.
— Я точно знаю, что это связанный текст на неведомом языке, но расшифровать я его не могу. И что ещё большая загадка — так это происхождение этой тетради. Откуда ты знаешь язык, который нигде не упоминается? — начал свой допрос Сор, заводя Кади в обеденную.
Кади грузно уселся на стул напротив Сора, который протянул дневник ближе к нему.
— Ну-у-у, видите ли… — начал Кади. — Я вырос в приюте, а там рядом было одно местечко, и там было множество символов, поэтому… — Откровенная ложь не вязалась, поэтому Сор решил его прервать.
— Ты меня слышал? Об этой письменности нигде не упоминается. Нигде — это даже в архивах! — начал он давить, отчего сердце мальчика ушло в пятки. — Извини, я не планировал кричать. Во всяком случае, дабы наладить доверие меж нами, я прошу тебя расшифровать то, что написано там.
— Но как?
— Устно. Здесь и сейчас. Я хочу знать, что ты там написал. И да, от твоих слов будет зависеть твоё будущее, поэтому прошу быть предельно откровенным.
— Ну, с чего бы начать… — вздохнул Кади, открывая дневник.
Целый день мальчик пытался интерпретировать русские слова, среди которых были и некоторые научные, на здешний язык, что выходило у него не очень гладко, но основную суть передал.
— То есть ты хочешь сказать, что два сорта металла могут дать температуру, способную сжечь даже крепость? — с неверием переспросил Сор.
— Да, и как я уже сказал, его название — «термит», — утомлённо подтвердил Кади.
— Что ж, дабы доказать правдивость твоих слов, я позволю тебе сотворить этот так называемый «термит», — заключил Сор, забирая дневник. — Если это окажется правдой, то я закрою глаза на все эти знания, конечно, при условии их неразглашения. Но если ты соврал, то прошу не судить строго, я попросту избавлюсь от тебя, — холодно сказал он.
При условии, что маленький мальчик мог оказаться шпионом, он не будет сожалеть о том, что убьёт его. Точнее, убьёт его личность, задавив её наркотиками. Тело всё равно будет жить и служить империи.
— Ладно, а сейчас отправляйся наверх, в седьмом кабинете для тебя установили ванную.