— В измельчённом состоянии оно может оказать благотворное влияние на оболочку и заставить её быстрее затянуть пробелы в защите.
Кёргин удовлетворённо кивнул. Каждый раз, оказывая помощь, он рассказывал и задавал вопросы о медицине, чтобы знания мира и того, как он был устроен, внедрялись в голову Каргаделя.
— Мало кто знает, — продолжил учёный, — но один лист сего растения может порезать только сантиметр кожи.
— Почему? — удивился Каргадель.
— Ну, причин несколько. Во-первых, режет кожу не сам лист, а покрывающая его жидкость. Она скапливается внутри листа в течение всего лета, а потом уходит в землю по приближению зимы, готовя тем самым почву для следующих остролистов. Во-вторых, самого вещества на листьях довольно мало, поэтому и хватает его на сантиметр кожи.
— Но вы сказали, что остролист ускоряет затягивание оболочки. Как так? — терялся Кади. — Не логично было бы назвать его не остролистом, а как-нибудь по-другому?
В его голове сейчас образовалась каша из пройденного материала и уже полученного, приблизительно такая же, как и при изучении маневрирования в пространстве. Возможно, он даже осознавал, что это только первая реакция его ума на нечто новое, а может и нет, но одно он понимал точно — это очень важно знать и помнить.
— Видишь ли, подобные тебе были и раньше, будут и потом. Первооткрывателем был такой же человек без оболочки, правда, это было пару веков назад.
— Ясно… А как раньше жили такие, как я? — спросил Кади, но был проигнорирован.
— Ну, давай не будем задерживаться, а то Гензель нас отчитает, — сказал Кёргин, быстро заматывая последние открытые пальцы мальчика.
Дождавшись завершения бинтования, Кади быстро нацепил маску на место и выдвинулся из кабинета, не став дожидаться копошащегося в поисках ключа учителя.
Тем временем в общем медпункте очнулась Лерен. И первое, что она увидела — висящую над ней лампу маны.
«Что? Где я?» — подумала она, отводя взгляд от еле светящегося хрусталя на металлической конструкции, видом похожей чем-то на висельницу.
Увидев лежащего недалеко от неё мальчика с лихорадкой, она быстро сложила два плюс два и, сделав логичный вывод, встала с кровати. Вот только ничем не закреплённая жилетка не задержалась на ней и слетела с небольшим шумом на пол, обратив на себя её внимание. Заметив свою обнажённую кожу там, где этого не должно было быть, она одним движением подняла жилет и приложила его на прежнее место.
Немного смутившись, она удалилась из комнаты, стараясь действовать как можно осмотрительнее. Не хватало ещё встретиться с каким-нибудь мальчиком. Быстро добравшись до своей комнаты в общежитии и закрывшись изнутри, она, наконец-то, опустила руки. Обугленные куски одежды показали, что тот огненный шар всё же попал в неё. И чем дольше она смотрела на дыру, тем больше своих ошибок замечала.
Она ведь могла просто прекратить питать шар с помощью круга и он бы распался прямо в руках Маски. И если бы не ограничение по изученному материалу, то она уж точно заставила его упасть на землю раньше себя.
«Учитывая, что надо мной висела лампа маны, — начала она анализировать последствия, — заклинание вышло достаточным мощным чтобы проломить даже мою оболочку. Хорошо, что его не хватило на дальнейший урон…»
Но тут у неё в голове вспыхнула мысль, которая была слишком неожиданной.
«Если такой урон у меня на груди, то что у Маски с его слабозащищённой рукой?! Силы такого взрыва уж точно хватит, чтобы сломать пару пальцев… И он пошёл на такое, чтобы победить? Если это так, то не зря его взяли протором».
Фактически Лерен призналась самой себе, что Маска был сильнее её. Не в плане магии или физических показателей, скорее, как волевая личность, которая к тому же была способна так хорошо сопротивляться боли. Ей хватило одного заклинания взрыва у своей груди, после которого она упала без сознания от невозможности сделать вздох. Маска же должен был понимать, что на нынешнем уровне его оболочки он просто-напросто не сможет заблокировать и половину взрыва, который обрушился на его руку.
«Надо будет посмотреть на его руку», — решила Лерен, сбрасывая с себя выжженную одежду.
***
Сор спокойно сидел в кабинете и пил свежезаваренный высушенный фрукт Ога, который вкусом был подобен смеси яблока и мяты. Ничего не предвещало беды, как в его кабинет влетел некто, при этом чуть не выломав дверь, из-за чего пьющий свежезаваренный высушенный фрукт Ога лениво поднял глаза на вход в кабинет. Он уже давно почуял его с помощью чувства оболочки, поэтому это явление не стало для него неожиданностью.