Шлюз закрывается и отрезает ее от воздушного океана, теперь отступать некуда. Она прислушивается, где-то за стенкой начинается грузовая палуба и ангар для флаеров, лётные спецы обычно не отходят далеко от своих машин, а вот камеры и сенсоры в этой части постоянно сбоят. То в карты кто-то хочет поиграть, то разобрать и собрать двигатель не по уставу.
Давление в камере восстанавливается быстро, воздушная смесь в норме, но она не торопится избавляться от маски. Она прислушивается и выходит в коридор. В соседнем помещении, она знает, швабры и ведра. В следующем склад для запасных деталей. Дальше технический отсек и бойлерная. Именно из бойлерной, она помнит, идут воздуховоды до медотсека, достаточно широкие чтобы она поместилась. Технический код доступа не изменился и она легко попадает внутрь трубы, хорошо что к вентиляции услужливо ведёт лестница. Отсутствие слоя пыли на решетке говорит, что ее буквально недавно чистили. Она на ощупь находит крепления и вынимает решётку, теперь главное установить ее, находясь внутри. Голоса и смех за дверью заставляют ее торопиться, свет включается и выключается автоматом, могли ли его заметить снаружи? Нет, двери герметичны и не имеют зазора.
Она вталкивает себя в трубу, потом как можно тише пытается поставить решётку на место, но зазоры в которые она должна попасть, все время лязгают. Она замирает и вслушивается. Свет в очередной раз гаснет. Сердце стучит в ушах. Голоса совсем близко. Кто-то гремит ключами и захватами, похоже вахтенные проверяют целостность пломб на служебных помещениях. Дверь открывается и почти тут же закрывается. Шаги и голоса удаляются. Она дрожащими руками устанавливает решетку и ложится лицом в пыль.
Зачем она здесь?
Какая ей польза от Доктора и Преподобного? Взять флаер на солнечных батареях и бежать. Ее останавливает только одна мысль — Терранс смог сбежать, а значит, возможно еще существует та вероятность, которую ему обещала Мелисса, та, в которой именно он станет императором, а не новая марионетка доктора Нада. Что это ей даёт? Меньшее из зол?
Мышцы болят, болит обожжённая рука, в легких все сильнее разбухают водоросли и давят изнутри. Боль в груди еле выносима, она снимает маску и медленно вытягивает из себя нити водорослей. Маска многоразовая. Нити можно заменить. Она отбрасывает в сторону похожие на мох зеленые щупальца, которые еще продолжают сокращаться. Ее тошнит и она глубоко дышит. Затхлый воздух из вентиляции не впечатляет. Отдохнув, она переворачивается и ползет вперед, ей надо преодолеть полторы палубы. Маршрут она слышит отчетливо. Ее единственный шанс, что никому и в голову не придет, что она может вернуться. Никому, кроме адмирала. Ведь он может видеть вероятности и знает, как она поступит. Так ли это? Гадать бесполезно, придётся проверить.
Добравшись до цели, она обнаруживает что медотсек пуст и холоден, как ночной океан, а с потолка капает охлаждающая жидкость. Она видит звук, он расходится волнами, видит круги на поверхности темноты. Двери, похоже, упакованы пеной, значит было подозрение на утечку воздуха.
Куда тогда могли переселить не совсем здоровых заключённых? Память Аниты Азари моментально находит ответ, она разворачивается и меняет направление.
Флотские врачи уже давно несут на кораблях две вахты, сутки в медицинском отсеке и сутки в храме, как капелланы. Также у них две строчки в платёжной ведомости, поэтому за их счет чаще всего гуляют матросы и закрываются дыры в доп обеспечении. Она быстро находит нужный поворот трубы и вот перед ней уже вентиляционная решетка. Обычно молитвенный зал пуст, он заполняется койками для раненых лишь при необходимости, в этот раз его использовали вместо тюремной камеры.
Девять слышит Преподобного, он молится. Она вслушивается в слова и узнает равианский, язык людей первой волны, но слова молитвы не те, которые она помнит.
— Не получается, — говорит старик, она чувствует усталость в его голосе и отчаяние.
— Пробуйте еще, Преподобный, — отвечает ему доктор. К ее удивлению, доктор не просто жив, он еще и перестал заикаться. Его голос звучит громко, слова эхом разносятся под сводами молитвенного зала.
— Доктор вы уверены, что символы нарисованы правильно? — спрашивает Преподобный и видимо не в первый раз. Девять слышит шаги доктора, все такие же прерывистые и мелкие.
— Как из учебника, — говорит доктор. — Главное тут фонетика, говорите громче и тяните выше.
Хлопнув в ладоши, она всматривается в линии звука. Видит Преподобного на коленях перед алтарём и доктора рядом с ним. Старик совсем иссох и еще больше сгорбился, будто знания открывшиеся ему, тяжелее камня. Доктор же напротив расправил плечи и словно бы стал выше ростом. Оба они стоят внутри круга. Она чувствует точку контакта и пять йондалей пространства. Рисунок на полу у алтаря — йондаль воздуха, он аккуратно вписан внутрь символа второго порядка — звезду. Кто их нарисовал? Неужели доктор помнит (не)периодическую таблицу? Или это дар, который Мелисса даровала Преподобному? Она знает, что так выглядит портал, но не слышит есть ли цепочка, соединяющая эту точку с другой такой же, остается только гадать активна ли она или рисунок на полу для красоты, но теперь она понимает о чем молится Преподобный. Он просит Творца запустить древнюю систему и открыть им дверь. Это кажется настолько невероятным, что из всех помещений на крейсере пленников заперли именно в молитвенном зале, в единственном помещении, где есть точка контакта для портала. В совпадения она не верит, значит, кто-то хочет чтобы они сбежали.
Преподобный продолжает молиться, призывая Творца услышать и ответить. Память Мелиссы подсказывает, что портал можно открыть и без Творца, нужен только проводник. И проводник есть, он течёт в её венах. Кровь, синяя от сеорида. Что там говорила мэтресс про кнопки на терминале? Если все автоматизировано, то должно работать автономно, даже когда Творец не слышит. А еще молитву видит не только Творец, ее еще слышит Эбо. Сможет ли она вспомнить на какие команды реагирует система в автономном режиме?
Звуковая волна ослабевает, она снова хлопает в ладоши и вслушивается. Не находит ни Око, ни визоров, только дверь. Она огромная и по традиции Единой церкви каменная, с выбитыми ликами Святых покровителей звёздной колонии.
На этот раз доктор и Преподобный слышат хлопок и оглядываются по сторонам. Преподобный окончательно выбился из сил, он опирается на алтарь и вытирает пот со лба.
Время вышло, надо принимать решение. Она разворачивается ногами вперед, выбивает решётку вентиляции и та с грохотом падает на пол. Потом она быстро снимает тяжелые магнитные ботинки и прыгает вниз. Она уже слышит, что времени почти не осталось, за ней уже бегут андры. Приземляется она тихо и удачно, всплеск от удара о пол высвечивает все углы зала, словно кто-то включил свет. Она видит свой путь через зал и быстро бежит в центр, к алтарю, к узору печати перед ним.
— Всемилостивый! — кричит Преподобный. — Живая!
И тут по периметру загорается аварийное освещение и начинает кричать сигнал утечки воздуха.
Йондали внутри круга, на которые так долго и безуспешно молился Преподобный, вспыхивают и начинают вибрировать, создавая волну звука на определённой частоте. Она слышит их, как слышала бы музыку.
Кто-то активировал печати ровно тогда, когда она оказалась здесь.
Никаких сомнений, что это ловушка, но выбора нет. Сигнал утечки воздуха звучит все громче, а вокруг печатей на полу закручивается по спирали плотный туман. Девять видит его, как видит звук, чувствует как по полу стелется холод.
— Айя, — кричит Преподобный. — Хватайтесь за мою руку!
На месте круга уже зияет разлом, будто камень треснул, трещина ширится и отбрасывает тень на алтарь, тень маслянистая и глубокая, как воды Сеятеля.