Его полиционеры стоят поодаль, под деревьями, и с любопытством поглядывают на зашторенные окна дома. От солнца песок вплавляется в камень крыльца, но на них ватные куртки и высокие сапоги. Большая вода не бывает милостива и не знает хорошей погоды.
Руперт Авари, коренастый, курчавый парень, с волосатыми руками, открывает настежь широкие двери и вносит чемодан, ставит его на пол и объявляет на весь дом:
— Прибыл доктор Кейзо наба Гаару.
Доктор медленно поднимается по ступенькам, обходит Бергия, тот кивает, приподнимает кепку, доктор кивает в ответ, стягивает мокрый капюшон и входит в двери вслед за Рупертом. Вместе с ними в дом просачивается запах водорослей. Бергий провожает доктора горящим взглядом и кусает губы. Как и все в деревне, он боится.
Первые три дня после того, как Каттери укусил кулус, все ждали, когда умрёт, а не дождавшись, принялись усердно молиться. Когда неделю спустя тайно прибыл Преподобный Даниил, в деревне всю ночь горели свечи, звучал гул молитвы, но когда и на утро смерть за ней не пришла, люди стали в страхе перешёптываться — окойо! Страх, как пожар, быстро охватил деревню — девочка проклята!
Неупокоенные считались проклятием исключительно синей крови наследных домов, эо — которую люди называли «душа», не могла покинуть оболочку без помощи харонов.
Руперт захлопывает перед Бергием дверь и в тёмном холле загораются сцеры. Доктор морщится и прикрывает глаза рукой, глаза у него красные от ветра. Вернувшиеся с воды чувствительны к потокам энергии, многие начинают видеть в ином спектре. Моряки часто теряют зрение в молодом возрасте, но как утверждает молва, вместо него они обретают способность видеть с помощью прикосновений. Последователи Аррана считают это даром Творца, так и среди священников родилась традиция добровольно лишать себя зрения, Преподобные отцы Церкви Предвестия Творец хочет, чтобы я видел его, говорят предвестники.
Слепая паства, слепая вера.
Терранс выходит из гостиной раздвигает шторы и открывает окна, поворачивается к гостю и искренне улыбается ему.
— Добро пожаловать, доктор! — говорит Терранс лен Валлин. — Вы скоро согреетесь. Не стойте там, проходите. Руперт, разожги камин. Я иногда забываю тонкости гостеприимства. Моя дочь отругала бы меня сейчас.
Доктор Кейзо наба Гаару растерян. Плечи согнуты, руки он прячет в карманы, он боится говорить, стесняется заикания. Он выглядит жалким, съёжившимся, лишённым дара речи. Доктор неуклюже вытряхивается из мокрого пальто, снимает шляпу и смотрит на свои дырявые ботинки, шнурки порвались и он обмотал голенище верёвкой.
Авар поворачивается и смотрит на Преподобного. Терранс лен Валлин не тот человек, который прощает ошибки.
— Здравствуйте, доктор Гаару, — густым, уверенным голосом говорит Преподобный. — Меня зовут Даниил, я Преподобный церкви Предвестия, это авар Терранс лен Валлин, вы его гость.
Доктора вдруг делает шаг назад, хотя отступать ему некуда, двери за его спиной уже закрылись, он смотрит исподлобья на авара. Как и все, кто занимается наукой в эти смутные времена, доктор недоверчив. Он, конечно, слышал про опального авара лен Валлина, который открыто поддерживает партию эборитов и много раз выступал против Императора в Сенате. Смелость, граничащая с безумием.
Спасёт ли наследная кровь Вестников от ножа в спину или от яда в бокале? Стоит ли связываться с человеком, который нарисовал на своей груди мишень? Но неоднозначная репутация авара создавала вокруг него ореол загадочности и силы. Он бросил перчатку в лицо Императору и все еще жив, значит ли это, что в тайне его поддерживает мать, мэтресс Ордена? Скромная надежда на скорые перемены теплилась в каждой новой сплетне, в слухах, что разрастались подобно грибнице.
— Ч-ч-чем я могу ...быть вам... п-п-полезен, — каждое слово даётся доктору с трудом.
— Это долгий разговор, полагаю, сначала вы захотите отдохнуть, — отвечает авар. — Прошу вас, не беспокойтесь, проходите. Вы здесь в безопасности. Преподобный проводит вас в вашу комнату. Мы поговорим за ужином.
Терранс умеет внушать доверие. Он очарователен, когда ему это выгодно. Он спокоен, уверен в себе, на нем его любимая чёрная шёлковая рубашка и брюки, заправленные в сапоги, руки в перчатках, волосы заплетены в косу, словно он только с верховой прогулки, но гнезда вот уже несколько месяцев как пусты. Он продал всех саагов.
Доктор Гаару делает нерешительный шаг вперёд, кивает, каким-то своим мыслям и идёт за Преподобным.
Он все ещё прикрывает глаза рукой.
Грязные ботинки оставляют следы на ковре.
Терранс останавливается у лестницы и смотрит, как его гость тяжело ступает, как вжимает голову в плечи. Этот маленький, жалкий человек не внушает ни надежды, ни доверия. Авар задумчиво теребит кончик косы.
Сколько у них осталось времени?
Он чует грозу за несколько суу и всегда знает, какой силы будет ветер. Сейчас он знает, что этого урагана дому не пережить.
Каттери смотрит, как доктор топчется на месте, он не может решить, что надеть. В шкафу весит фрак, но он не носил их уже лет пятнадцать и кажется себе смешным.
Перед ним вещи разложенные в две стопки. Чёрное и белое. Чёрного больше.
Одежда на нем грязная, он пахнет водой, гнилью, кровью и железом. В ушах доктора до сих пор звучит крик киатту, он видит два глаза в темноте и как лезвие хвоста вспарывает шею матроса, сидящего рядом с ним в лодке.
Птица-рыба пришла не из воды, она упала с неба.
Доктор кидается от кровати к окну, где стоит ведро, его тошнит.
Есть совсем не хочется. Страх и толика надежды, скорее всего ложной. Столько крови пролито ради всего лишь одной капли, думает доктор, а что если Каттери лен Валлин — та самая?
Конечно же, он не верит в мессию и легенду о Предвестии, но наследственность...
Он долго стоял над кроватью и смотрел на бледное худое тело девочки, глаза ее ввалились, кожа натянулась на скулах, губы синие, он засомневался, что она дышит, наклонился и взял ее за руку, она была очень холодная, еле—еле пробивался пульс.
— Понимаю ваши сомнения, — сказал Преподобный. — Но эта девочка особенная!
Доктор завидует священнику, завидует его вере в чудо. Сам доктор верить не может. Он знает, что даже если внутри Каттери горит та самая, призрачная искра бесконечной сущности, то сейчас эта искра в агонии бьётся и не может освободиться из оков плоти. Такое часто случается с носителями артефактов Изначальных, с хранителями Ордена. Каттери лен Валлин определённо не обычный ребенок — она дочь авара лен Валлина, а он, насколько помнит доктор, хранитель — привратник, открывающий двери. Холод пронизывает доктора насквозь при воспоминаниях о том, как однажды он вошел в Портал. Желудок снова сводит судорога, и он склоняется над ведром.
Доктору Кейзо наба Гаару сорок семь лет, он могильщик, потрошит трупы в самом сердце Дерента, под площадью Независимости, горожане называют её просто — Каменный мешок. Он не может позволить себе покупать рабов для своих экспериментов, поэтому по ночам он ходит по городским трущобам, помойкам и свалкам. Он ищет свежие трупы или тех, кто готов им стать. Беглые рабы, рыбаки в Низовье, в сезон нашествия пауков. Когда в тебя отложили яйца, ты готов на все, только бы умереть до того, как кладка вылупится.
В сезон дождей клиентов ему приносит прямо к порогу, вода течёт вниз по улице Авида, мимо табачной лавки, мимо сапожника, мимо борделя Дядюшки Тома Маккави по сточной канаве в его закуток.
Доктор человек одержимый и тщеславный, но слабый. Он хочет расправить плечи, но боится поднять глаза. Во сне доктор часто видит яблони. Он то сажает их, то безжалостно вырубает. Его преследует листопад — синие слезы, когда мать Маат плачет и насылает ветра, срывать листву с яблонь. Доктор не помнит историю, кто и когда привёз в Дерентию яблони, кто посадил, откуда взялась традиция Яблочного дана. Шумный праздник конца второго даннур эннувин. Ярмарка, песни на закате. В его снах все всегда заканчивается одинаково, он тащит сырые ветки и бросает в костер. Пламя поднимается высоко, разгоняя темноту. Вокруг него белая земля и белые стволы деревьев. Он смотрит на свои руки в перчатках, на свой серебристый комбинезон. У костра сидят люди. Они смотрят на него, они ждут чего-то. Доктор видит корабль, всем правым боком он утопает в белом, мелком песке. Видит тень над головой и стену воды. Стена живая. По ту сторону мечется что-то, огромное, резкое, как вспышка света, оно хочет прорвать стену, оно кричит и по воде идет рябь. Люди у костра зажимают уши руками. Огонь резко гаснет, как если задуть свечу.