– Я беременна, – говорит она, проглатывая рыдание.
– Сходи к врачу. Он даст тебе то, что нужно, – прагматично отвечаю я.
– Слишком поздно, – вздыхает мать. – Я пропустила срок. Ничего не заметила. Мы так мало едим, что я не прибавила в весе ни грамма. Уже четвёртый месяц…
Отец опрокидывает в рот очередную стопку.
Думаю, не разрешит ли он вдруг и мне пропустить рюмочку? Хотя разве это выход… Снова смотрю на мать. Только этого не хватало! Четвёртый месяц беременности! В низших кварталах женщина может иметь только двух детей. И никаких исключений. Она пропустила срок, когда проблему можно было решить с помощью абортивной таблетки. Теперь – только операция. На которую у нас, разумеется, нет денег. Нет и не будет… Я слышала о подпольных абортах, но шарлатаны, занимающиеся этим, имеют такую ужасную репутацию, что переступить порог их «кабинета» – это как сыграть в русскую рулетку…
– Я записался на розыгрыш билетов на Новую Землю, – сообщает отец. – Может, хотя бы раз в жизни нам повезёт…
Новая Земля… Да, это был бы выход. Там число детей никто не ограничивает. Скорее наоборот. Я вздыхаю. Итак, что мы имеем? Один шанс из десяти тысяч, что нашей семье выпадет счастливый билет. Можно сказать, ничего. Отец тешит себя иллюзиями.
– Пойду пройдусь, – говорю я, хотя никто меня не слушает.
Я должна с кем-нибудь поговорить. Но не с Флинном. Только не с ним! Он не поймёт. Я направляюсь в самый дальний и уединённый уголок нашего района. Мать всегда приходит в ужас, когда я хожу сюда, но я только смеюсь над её страхами. Единственная вещь, которую никто не может отнять у обитателей Зоны Затопления, – это свобода. Я останавливаюсь у хижины Каримы. Она, можно сказать, староста квартала. А ещё – колдунья, как утверждают некоторые.
– Входи, Исис, входи.
Не знаю, как Карима это делает, но она частенько угадывает, кто стоит за дверью, ещё до того, как гость поднимает руку, чтобы постучать. Я вхожу и сажусь напротив неё. Каждый раз я застаю Кариму на одном и том же месте – она сидит прямо на полу, скрестив ноги. Такое впечатление, будто она вообще никогда не встаёт. Даже чтобы поесть или сходить в туалет. Я вдруг представляю Кариму восседающей на троне и впервые за долгое время улыбаюсь.
– Нельзя смеяться над старухами, – мягко ворчит она.
Как Карима угадала, что я думаю о ней?
– Особенно когда тебе грустно.
Хорошо, что я пришла. У Каримы настоящий дар. Не знаю, может, все старики им обладают? В Зоне Затопления люди редко доживают до шестидесяти. Постоянная сырость, плохое питание, болезни… Родители отца и матери умерли ещё до моего рождения. Карима для меня – нечто вроде приёмной бабушки. Я – одна из немногих, кто отваживается навещать её. Остальные боятся.
Карима выглядит лет на двести. Её кожа, покрытая бесчисленными морщинами, похожа на жёваную бумагу. Длинные белые волосы заплетены в аккуратную косу, которая покоится на плече. А тело – такое маленькое и съёжившееся, что кажется, будто Карима уже начала развоплощаться… Но когда сталкиваешься с ней взглядом, понимаешь, что это обманчивое впечатление. Её чёрные как ночь глаза, не утратившие юношеского блеска, впиваются в собеседника с поразительной остротой и проницательностью.
– Ну что, красавица, плохой день?
– Вроде того, – отвечаю я.
И рассказываю всё. Даже про моё разочарование в Орионе и про ненависть, которую с новой силой испытываю к этому Неприкосновенному. Потом говорю о матери, надеясь, что Карима даст какой-нибудь совет. Но та молчит. Только мерно покачивает головой. Я даже начинаю опасаться, не началось ли у неё старческое слабоумие…
– Удивительно… – произносит она наконец.
– Что? Что моя мать снова беременна?
– Что ты обманулась…
Я хмурюсь. Разговор с Каримой часто напоминает хождение по канату. Надо быть очень сосредоточенной, чтобы не оступиться и не потерять опору…
– В Орионе?
Карима трясёт головой.
– Ты всегда правильно судила о людях…
– Но не в этот раз.
– А что говорит твоё сердце?
– Ты разве не слушала, о чём я рассказывала? Обо всех тех гадостях, которые он наговорил про меня этой гнусной Миранде?
– Это ты не слушаешь, Исис Мукеба. И упираешься, как упрямый ишак.
Карима умеет поставить на место. Но она знает, что я её люблю. И я знаю, что она любит меня. Поэтому, даже когда она говорит вещи, которые я не хочу слышать, между нами сохраняется горячая симпатия.