– Не знаю… Часа два… Может, меньше.
– Хорошо, значит, у нас есть два часа, чтобы решить, что ты скажешь миру…
– Что мы скажем миру… – поправляет Орион, и его глаза делаются почти умоляющими.
После некоторого колебания я улыбаюсь ему, как мне кажется, успокаивающе:
– Что мы скажем миру.
Орион вздыхает с невыразимым облегчением. И вот мы – вместе с Флинном и моими родителями – начинаем перечислять всё, что нам кажется важным.
40. Исис, Орион
– Готова?
Я бросаю взгляд в иллюминатор. Сотни журналистов, вооружённых хай-тек-камерами! В небе кишмя кишат дроны информационных каналов – удивительно, как они не врезаются друг в друга. Все эти люди напоминают мне стаю голодных волков, готовых броситься на нас и растерзать. Посреди столпотворения, на небольшой сцене, освещённой прожекторами, стоит, поджидая нас, президент США. Прямой, как цифра 1, с суровым лицом.
– Ты уверена…
Я не даю Ориону закончить.
– Абсолютно.
Никогда ещё я не врала так убедительно. Разумеется, я не готова. Как можно быть готовой выйти к этой армии Неприкосновенных, да ещё и перед камерами всего мира? Но Орион нуждается во мне. Теперь мой черёд ему помогать. Я делаю глубокий вдох и позволяю ему вывести меня из шаттла. Мы спускаемся по трапу, держась за руки. Вспышки следуют одна за другой. По стае пробегает шепоток… Мы поднимаемся на сцену и встаём рядом с президентом.
Вокруг – волнуется море журналистов. Вдалеке, за ограждениями, тысячи людей смотрят на гигантский экран, куда транслируется всё происходящее на сцене. Впервые вижу себя крупным планом. Странное чувство. Я отвожу взгляд. Пресс-конференция начинается.
Известная журналистка, чьё имя я не помню, открывает боевые действия:
– Господин президент, можете ли вы подтвердить ужасные слухи, касающиеся Новой Земли?
– Это не слухи, Магдалена. Речь идёт о пятистах миллионах погибших. О самом масштабном геноциде в истории человечества. Ни один колонист никогда не ступал на Новую Землю. Поэтому, прежде чем мы перейдём к другим вопросам, я предлагаю провести минуту молчания в память обо всех жертвах этой страшной трагедии.
Предложение президента не встречает возражений. Дальше следует момент непередаваемой силы и интенсивности. Многотысячная толпа не издаёт ни малейшего звука. Такое чувство, что мы стоим в центре циклона, где всегда царит такое же устрашающее безмолвие. Я жду, когда шторм наконец обрушится на нас. И вскоре это случается. Стая журналистов далека от насыщения. Первый вопрос, почти застенчивый, выстреливает в нас:
– Как такое могло произойти?
– Мы все задаёмся этим вопросом, – признаётся президент. – Лично я и вообразить не мог такого ужаса. Да, впрочем, никто не мог. Нам всем хотелось верить в чудо Новой Земли. Но чудо оказалось обманом. От имени правительства Соединённых Штатов я выражаю глубочайшие соболезнования семьям жертв. Отдельно хочу обратиться к другим странам, которые вместе с нами поверили в данный проект и доверили жизни своих граждан империи Паркера – этому столпу американской экономики. Им я приношу особые извинения и обещаю, что все виновные в трагедии будут найдены и понесут справедливое наказание.
– Правда ли, что Паркер-младший сам разоблачил своего отца?
– Переадресую этот вопрос вам, Орион, – произносит президент.
Орион робко выступает вперёд. Зловещий рой дронов кружит, едва не касаясь его затылка. Нельзя упустить ни капли такого спектакля.
– Да, это так. А что мне оставалось? Когда несколько дней назад я всё узнал, я принял трудное для себя решение, понимая, что я – один из немногих, кто может положить конец этой бойне.
– Что заставило вас начать выяснять правду о NEP? – спрашивает журналист, выделяющийся из толпы шейным платком безумно яркой расцветки.
– Заинтересованность в судьбе девушки, которая стоит рядом со мной. Она улетала на Новую Землю, и я захотел подробнее узнать, что её ждёт. Потом пятно краски на фюзеляже КК-523 – точно такое же, какое я видел десять лет назад, на презентации первого ковчега, – зародило во мне некоторые подозрения. А что, если сотни других ковчегов, якобы отправившихся к Новой Земле, никогда не существовали? Этот вопрос заставил меня обратиться за помощью к журналисту, когда-то проводившему расследование о деятельности NER Результаты его поисков не были обнародованы из-за жёсткого шантажа, которому он подвергся. Впрочем, вы знаете эту историю лучше меня, господин Харрис, ведь речь идёт о вас. Все ваши открытия теперь опубликованы в интернете, и мне нечего к этому добавить…
Толпа журналистов начинает бурлить, и на несколько секунд Харрис оказывается в центре всеобщего внимания. Когда возбуждение немного стихает, слово вновь берёт президент: