— Я хорошо знаком с твоим досье и давно слежу за тобой, — уклончиво, но многозначительно ответил Бишоф. — Как только ты привёз тот древний манускрипт и начал работать в институте, мы поняли, что именно ты приведёшь нас к разгадке тайн «Базы». А потом… — агент опустил взгляд на свою чашку, покрутив её в руках. — А потом, твои способности к экстрасенсорике подтолкнули нас к мысли воспитать тебя, скажем, как спецагента и подготовить к работе на «Горизонте». Ты уж прости, — генерал-майор кашлянул, поднимая взгляд, — но мы, как и ты, выполняли свою работу, каждый в рамках своих полномочий. И не спеши это называть «использованием в тёмную». Нет. Проект секретный. Профессор Хартманн ещё там, в пампасах, тебе рассказал, в какие опасные игры наши службы играют. Да и ты… как бы это сказать… — Бишоф иронично хмыкнул. — Успел в Штатах поиграть в шахматы с агентами ЦРУ.
— А кто это, собственно, «мы»? — спросил я.
Штабист почесал щеку.
— Ну, тут тайн для тебя никаких нет. Как тебе уже известно, я возглавляю Отдел космической разведки БНД. Именно моя служба, вместе с немецким военно-космическим Центром, курирует этот проект. Институт в Мюнхене, в котором ты провёл три года, работает как раз на этот Центр.
— Да, мне это известно, — кивнул я.
— А в целом, в игре задействовано много фигур. С нашей стороны — это частично университет в Бохуме. Ведь не просто так заинтересовались твоей докторской, — Бишоф многозначительно подмигнул. — С российской — Центр эниологии и научной парапсихологии. С китайской — ГРУ Генштаба НОАК. Наши коллеги, будем так говорить. Но «Поднебесная» — союзник непростой. Ведёт свои тёмные игры.
Я задумался. Почему-то вдруг захотелось курить. Давно брошенная привычка оживила в памяти забытый привкус табака и ощущение наполняемости легких сигаретным дымом. Несколько минут я сидел молча, обдумывая услышанное. Бишоф также молча изучал моё лицо. Наконец, улыбнувшись сухой бесцветной улыбкой, он спросил:
— Перейдем ближе к делу, или тебе еще нужно время?
Я посмотрел на офицера. В невозмутимом взгляде серых глаз, как мне показалось, зажёгся легкий огонёк раздражения.
— Ближе к делу, — ответил я. — Можно попросить ещё кофе?
Бишоф усмехнулся:
— Конечно. Покрепче?
Я кивнул.
— Ты прав, так лучше думается. Кофе шикарный — высший сорт. Привёз из Уганды, — генерал-майор встал из-за стола и, направившись к стене слева от меня, нажал невидимую кнопку, отворившую барный отсек.
Пока офицер был занят приготовлением напитка бодрости, я, оставшись наедине со своими мыслями, анализировал полученную информацию, пытаясь связать её воедино с уже имеющейся. Лунные базы нацистов… Совместный советско-американский проект шестьдесят четвертого… Многогранники, несомненно, внеземного происхождения… Открывшиеся мне сведения о неизвестной мне прежде стороне проекта, конечно же, поражали своей невероятностью, шокировав вдребезги разносили привычные представления и, главное, отвлекали от преждевременных вопросов. Я это прекрасно понимал. И интуитивно ощущал, что во внешне стройной картине рассказа агента всё-таки чего-то не хватало.
— Итак, Влад, — начал офицер, усевшись в своё кресло и протянув мне чашку, — я уже догадываюсь, какими первыми будут твои вопросы. Ты человек умный, но повремени с ними.
Я промолчал. Почувствовав лёгкий озноб от невесть откуда взявшейся странной тревоги, я обхватил горячую ёмкость, наслаждаясь теплом, расползающимся в моих пальцах.
— Факты остаются фактами. Вопросов много, а ответов мало. Остановимся пока на самом главном. А именно — на твоей работе на станции. — Штабист шумно хлебнул кофе. — По какому-то фатальному совпадению ты первым понял значение найденных двенадцатигранников, ещё не зная об их существовании на «Шварц Зонне», в то время, как мы их только нашли.
У меня округлились глаза:
— Что?
Бишоф тихо рассмеялся.
— Да, Влад. Когда тебя допустили в подземелья антарктического бункера, ты был уже на прослушке, и за тобой велась слежка. Нами же, не переживай. Но так как ты человек замкнутый, до этого момента ничего интересного не происходило. — Засияв не очень лицеприятной улыбкой, он продолжил: — В свою первую ночь во льдах на базе ты бредил. И как раз в это время там, на обратной стороне Луны, наши ребята наткнулись на эти «кубики-рубики». Так вот. Обронив в бреду фразу «Свет памяти людской сокрыт в двенадцати границах», ты нам подсказал, чем могут быть эти находки. Может быть, правильнее будет — подсказал, что применить к ним. Эм-м, — Бишоф, откинувшись в кресле, забарабанил указательным пальцем по столу, — как бы… Конечно, твоя вот такая своеобразная подсказка не сразу была связана с объектом. В общем, нужно отдать должное нашим специалистам, цифрового материала было получено немало, но вот беда! Расшифровывать запись мыслефона — дело трудоёмкое и долгое. Ты, конечно же, понимаешь, о чём я?