— Я, конечно же, не совсем понимаю, о чём ты, — учтиво отпарировал я.
Бишоф недовольно хмыкнул.
— Мыслефон — техническая новинка, записывающая человеческие мысли в виде математических символов…
Офицер принялся растолковывать технические характеристики устройства с таких азов, что я скоро потерял интерес к его речи. Многое мне было известным. Мыслефоны не находились в свободной продаже, и, в основном, использовались в судебных делах и криминалистике.
— …человеческая мысль — это своего рода электромагнитный импульс, который можно записать, но вот на расшифровку, как я уже сказал, уходит уйма времени. А многогранников на объекте было найдено много, поэтому-то и решили привлечь к этой работе именно тебя. Ты меня слушаешь?
— Не могу сказать, что твои доводы меня убедили, — поднял я глаза на генерал-майора.
В глазах моего собеседника зажглось что-то негодующее. Отхлебнув кофе, штабист облокотился на стол и прочеканил:
— Владислав, я не знаю, какая связь между тобой и многогранниками, но тебе нужно будет поработать с ними. — Уставившись мне в глаза, он повторил: — Нужно. Понимаешь?
— Понимаю, Рихард, — я скривился в притворной улыбке.
Остывающий кофе всё ещё приятно грел руки.
— Так что с теми парнями, которые взялись поработать с вашей находкой?
Поняв мою иронию, военный поспешил ответить:
— Центр готовил тебя к этой работе, Влад. Ну, вот не знаю почему. Но уверен, у тебя получится. Ты же не какой-то морпех. И потом, ты же каким-то странным для меня образом связан с додекаэдрами!
Я пристально взглянул в глаза офицеру. Бишоф не выдержал и снова откинулся на спинку кресла.
— Рихард, а что я ещё говорил в бреду? Вы же, как я понимаю, всё записали. Не так ли?
— Да… — отмахнулся штабист. — Нес какую-то чепуху. Ничего такого. Вспоминал Карлсруэ разве что. Ну… — агент отвел взгляд в сторону. — Ты прости. Если тебе интересно. Анастасию свою вспоминал.
В сердце ёкнуло. К горлу подкатил ком. Желание покурить вернулось с удвоенной силой. «Ход с Настей» был в этом диалоге однозначно неверным.
— Похоже, нет ничего в моей жизни, что не было бы известно в Центре, — предположил я. — Не могу сказать, что мне это приятно.
— По-человечески понимаю тебя, Влад. Но давай всё-таки вернёмся к делу.
Шмыгнув носом, Бишоф уставился на меня. Взгляд серых глаз офицера стал вдруг каким-то рассеянным и усталым, и даже в какой-то момент показалось, что в нём читалась мольба.
— Завтра тебе нужно поработать с одним из объектов, — хрипотца в его голосе оголилась. — Если сказать с юмором, то посидеть какое-то время в кресле в компании с этой штукой и мыслефоном. Инструкции тебе будут предоставлены сегодня же. Что скажешь?
— А что я могу сказать? Нужно ведь, — округлил глаза я, протянув фразу с неприкрытым сарказмом, опуская голос до шепота.
Окинув меня холодным взглядом, офицер вдруг захохотал:
— А ты, блин, интересный человек! Однозначно мне нравишься.
Растянувшись в добродушно-лукавой улыбке, Бишоф, как бы невзначай, опустил руки под стол и скрестил свои массивные пальцы у себя на животе. И хотя он постарался, чтобы движение его рук осталось для меня незамеченным, в поле моего периферийного зрения попал странный факт: офицер, сомкнул большие пальцы таким образом, что положение его рук сформировало замкнутый круг мудры «Черепаха»[10]! Похоже, генерал-майор был хорошо знаком с ритуальной практикой тантризма, и сейчас ощущал усталость. Или, возможно, дала знать о себе дисфункциональность сердечнососудистой, раз замкнул основы всех ручных меридианов, предотвращая утечку своей энергии. «Или чем-то напуган! — словил я себя на мысли. — Или кем-то?»