В большом квадратном холле первого этажа было на удивление тихо и пустынно. У внутренней лестницы в три ступеньки, ведущей в Т-образно расходящийся коридор, дремал на стуле еще один вохровец. Такой же грузный и неповоротливый, как и его напарник на входе. На наши гулкие шаги по деревянным крашеным доскам пола охранник приоткрыл один глаз и просипел:
– Не велено!..
– Старший оперуполномоченный капитан Ракитин, – махнул Олег у него под носом удостоверением. – Где нам найти начальство?
Вохровец ткнул толстым пальцем через плечо:
– Двадцать третья комната, налево, – и снова погрузился в сладкую дрему.
– По-моему, смахивает на ложный вызов, – покосился на него Ракитин. – Неужто охрана не в курсе ЧП?
– А по-моему, это элементарное «ку»! – пожал я плечами. – Или «повсенах».
– Это что такое?
– «Пошли все на…». Очень заразное заболевание.
– Ничего, вылечим! – мрачно пообещал Олег и двинулся в коридор. Я поспешил за ним, попутно разглядывая стены, увешанные разнообразными агитплакатами пожарной охраны и МЧС.
– Тебе не кажется, что в здании вообще никого нет? – спросил я.
– Выясним, – буркнул Ракитин, толкая обитую желтым дерматином дверь с табличкой «23».
В тесном кабинете, заставленном обшарпанной «совковой» мебелью, в основном различными шкафами, за таким же обшарпанным столом сидел человек лет пятидесяти, одетый в мятый костюм неопределенного цвета. Он что-то усердно писал в большом блокноте, поглядывая в раскрытый перед ним толстый гроссбух.
– Вы заместитель директора детского дома «Заречье» Нагибин? – грозно поинтересовался Ракитин.
– В чем дело, граждане? – не менее сурово вопросил мужчина, откладывая ручку. Кисти рук его, торчавшие из рукавов пиджака, были широкими и волосатыми.
Пришлось снова лезть за документами.
– Извините, товарищи, – посветлел ликом хозяин кабинета. – Я – Нагибин Елисей Николаевич, замдиректора по воспитательной работе. Спасибо, что оперативно откликнулись на наш зов!
– Служба такая, – ляпнул я.
Олег уничтожающе посмотрел на меня.
– Ну, выкладывайте, Елисей Николаевич, что же произошло?
– Так я вроде все в заявлении…
– Вроде – значит, не все, – веско сказал бравый оперуполномоченный, озирая кабинет орлиным оком. – Например, мне нужен подробный список пропавших: фамилия, имя, отчество, возраст, пол, наличие родителей и родственников, адреса их проживания, телефоны. Это для начала…
– А я думал… – растерялся Нагибин. – Конечно, конечно! – тут же опомнился он и схватился за телефон. – Раиса Степановна, милочка, тут милиция приехала по нашему заявлению, так вы уж подготовьте, пожалуйста, все документики на беглецов… Спасибо.
– Кто это? – кивнул Олег на телефон.
– Раиса Степановна, наш бухгалтер, ну и кадровик, так сказать… – Нагибин сделал попытку улыбнуться, но вышло жалко и беспомощно.
– Так что вы еще нам не рассказали про ЧП? – спросил Ракитин, рассматривая корешки книг в шкафу.
– Ну… понимаете, ночной обход делал сегодня я сам, дежурил я… Так вот, когда я проходил верхним левым коридором, – замдиректора ткнул указательным пальцем в потолок, – мне показалось, что по перпендикулярному коридору кто-то ходит…
– А что там находится? – Я решил присоединиться к беседе.
– Учебные комнаты…
– То есть ночью там никого не должно быть?
– Так точно… Я остановился, прислушался и ясно уловил тихий удаляющийся топот.
– Вы хотите сказать, что в коридоре находилось несколько человек? – уточнил Олег.
– У меня сложилось такое впечатление, – Нагибин виновато переводил взгляд с него на меня и обратно.
– А куда могли уйти эти предполагаемые люди? – снова вступил я.
– Там, в конце коридора, есть выход на пожарную лестницу, на случай эвакуации.
– Вы ее проверили?
– Да… Она была заперта.
– А ключ у кого?
– У меня, у директора, у завхоза, у охранника корпуса…
– Иными словами, бери – не хочу!
– Помолчи, Димыч! – сердито оборвал мой допрос Олег. – Значит, Елисей Николаевич, вы проверили дверь, и она оказалась запертой?
– Да…
– А вы не обратили внимания, пользовались ли ею недавно? Ну, там – пыль стертая, следы свежие, краска возле замка отскочила?..
– Нет, ничего такого я не заметил, – насторожился Нагибин. – Но можно пойти посмотреть.
– Посмотрим обязательно… Что еще вы можете добавить? По поводу пропавших?..
– Пропавших?.. Ах, да! Это все ребятишки, лет по шесть, по восемь.
– Интересный факт, – опять встрял я.
– Чем же? – прищурился Ракитин.
– Пропали действительно дети, то есть, выражаясь научным языком, особи, не вступившие в период полового созревания!