— Да, меня пригласили выступить на банкете по случаю вручения призов местным бизнесменам вечером в субботу. Вручать призы буду тоже я.
— Как здорово, — вежливо сказала Молли.
— А почему бы тебе не взять с собой Молли, Лайэм? — предложила его мать. — В приглашении сказано «с партнершей».
Лайэм моментально нахмурился, и этого было достаточно, чтобы отвратить Молли от этой идеи, несмотря на то что ее глупое сердце последний раз слабо встрепенулось. Он повернул голову в ее сторону, потом медленно осмотрел ее с головы до ног. Ей казалось, что она почти видит, как «тикает» его мозг. Старушка Молли выглядит совсем неплохо. Теперь ее не стыдно пригласить на банкет, не то что неделю назад.
— Хочешь пойти? — спросил он ее. — Только тебе понадобится строгое вечернее платье.
Молли собралась с духом, чтобы решиться отказать мужчине, которого любит, чего, как ей казалось, она бы никогда и ни за что не сделала.
— Спасибо, Лайэм, — сказала она с великолепно сыгранным безразличием, — но у меня другие планы на следующий субботний вечер.
Его синие глаза на мгновение затуманились, и всплеск мстительного наслаждения на долю секунды поднял ей настроение, но тут же был смыт волной отчаяния. К глазам подступили слезы, и ей захотелось немедленно уйти.
— Не пора ли нам домой, мама? — спросила она, решив поддерживать деланную веселость до самого конца. — У меня есть дела вечером, нужно подготовиться к началу рабочей недели.
— Моя рабочая неделя тоже ведь начинается завтра, не так ли, Бэбс? — радостно проворковала Рут.
— Совершенно верно.
— Спасибо вам большое, — продолжала Рут, с трогательной благодарностью горячо пожимая руки соседки. — За обед. И… и за все.
Бэбс улыбнулась и похлопала Рут по руке.
— Это мне надо вас благодарить. Я приобрела не только замечательную домоправительницу, но и нового друга. Увидимся завтра утром, Рут.
— А я чуть позже зайду к вам, миссис Маккрэй! — крикнул вдогонку Лайэм, когда Молли с матерью были уже в дверях. — За документами.
— Какие хорошие люди, — сказала Рут, пока они шли к своему дому. — И как благородно со стороны Лайэма, что он вызвался помочь нам с этими денежными делами, правда?
— Да, очень, — ответила Молли, почти не разжимая губ.
Обе женщины вошли в дом в молчании, но Молли чувствовала, что мать за ней наблюдает.
— Почему ты не согласилась пойти с Лайэмом на банкет? — спросила Рут, когда они остались вдвоем у себя на кухне. — Это не из-за того, что я наговорила раньше? Что ты недостаточно… ну… красива для него? Потому что это совеем не так, Молли. Ты очень даже красива. И ты ему на самом деле нравишься. Я это теперь вижу. Он буквально глаз не мог оторвать от тебя за обедом. И потом, позже, когда он…
— Ну, прошу тебя, мама, — умоляюще сказала Молли. — Давай не будем выдумывать. Ты с самого начала была права.
— Нет, Молли, это не так. Я была не права. Мне очень стыдно. Я жалела себя и боялась. Да, боялась, — повторила она, когда увидела, как округлились у Молли глаза. — Боялась, что какой-нибудь мужчина подхватит и уведет тебя — такую, какой ты сейчас стала, — а я останусь одна на белом свете. Но сегодняшний день на многое открыл мне глаза. Вот Бэбс Делан и. Она вдова, как и я, но она не сидит и не киснет от жалости к себе. Она пишет книги, играет в гольф, бинго и бридж. И сына не старается пришить к своему подолу. Я теперь вижу, что от меня самой зависит, какой может стать моя жизнь. Я понимаю, что работа уборщицы — это не Бог весть что, но по крайней мере она у меня хорошо получается, да и начало будет положено. Чего доброго, я еще и к этой твоей парикмахерше схожу и вернусь блондинкой!
— О, мама! — воскликнула Молли, и ее сердце ожило от прилива настоящей радости. — Ты не представляешь, как я счастлива это слышать!
— Ты… ты прощаешь меня за те ужасные вещи, что я тебе наговорила? Я ведь ничего подобного не думала, правда…
Молли растаяла.
— Конечно, прощаю, — ласково сказала она. — Я тебя люблю, мама.
— Ох, Молли! — И мать обняла ее.
Этого оказалось достаточно, чтобы смести остатки самообладания, с трудом сохраняемые Молли в течение целого дня. Плечи ее задрожали от сотрясавших тело рыданий.
— О, Молли, — простонала мать и еще крепче прижала ее к себе. — Не плачь, милая. Пожалуйста, не плачь. Это все я виновата! Если бы я не наговорила тебе этого ужасного вздора, ты бы могла спокойно принять приглашение Лайэма. Я во всем виновата!
— Нет, ты тут ни при чем, — возразила Молли, шмыгая носом и высвобождаясь из материнских объятий. — Лайэм ведь пригласил меня только потому, что Рокси хочет что-то такое ему доказать и отказалась от всякого общения с ним на месяц. Но со следующего воскресенья они опять будут вместе, так что их и водой не разольешь. Кто знает! Если она пойдет с верной карты, то не исключено, что он сделает ей предложение.
— Что за чепуха! — твердо сказала мать, и Молли вздрогнула от неожиданности. — Лайэм совсем не влюблен в эту яркую красотку. Ни один мужчина, если он влюблен в девушку, не станет смотреть на другую так, как он смотрел сегодня на тебя.
Молли была поражена.
— Но я… я не заметила, чтобы он как-то по-особенному на меня смотрел…
— Значит, ты так же слепа, как и он, девочка моя. Ты сделала большую ошибку, отказавшись пойти с ним в субботу вечером. А теперь послушай меня. Когда он зайдет за этими бумагами, ты скажешь ему, что передумала и хотела бы с ним пойти.
— Но ведь…
— Никаких «но». Ты сказала, что они с этой Рокси встретятся не раньше воскресенья. Вот и используй как можно лучше оставшееся время!
— Я только собиралась сказать, что мне нечего надеть, — с бледной улыбкой прошептала Молли.
— Ну, это легко поправить.
— Каким образом? Бухгалтер Лайэма не может моментально добыть нам денег. А того, что ты заработаешь уборкой, мама, я не возьму ни под каким видом. Да и ста долларов все равно никак не хватит, — добавила она с печальным вздохом. — Платье для званого обеда, туфли и сумка к нему — это в наши дни не дешевое удовольствие.
— А пятисот долларов хватит?
— Пятьсот долларов! Но откуда?.. То есть… Рут расплылась довольной улыбкой в ответ на удивление дочери.
— Не только ты скопила кое-что на черный день, девочка моя. Иди-ка сюда.
Заинтригованная Молли пошла вслед за матерью, которая привела ее наверх, в главную спальню, где, подойдя к кровати, приподняла матрас и вытащила из-под него довольно помятый конверт из оберточной бумаги. Отвернув клапан, она вытряхнула его содержимое прямо на лоскутное одеяло. Оттуда посыпались купюры разного достоинства, в основном пяти-, десяти— и двадцатидолларовые.
— Раньше, когда был жив твой отец, я прятала деньги в пустой коробке из-под стирального порошка в комнате для стирки. Теперь вот держу здесь. Тут как минимум пятьсот долларов, может даже, и больше. — Она собрала купюры и сунула их Молли в руки. — Я хочу, чтобы ты купила себе такое платье, в котором сразишь Лайэма наповал!
Прилив бурной радости, охватившей Молли в первую минуту, сменился ощущением страха и неуверенности. Что бы ни говорила ей мама, какое бы платье она ни купила, разве может она серьезно конкурировать с Рокси? Это все равно что сравнивать приятное сладенькое домашнее вино с французским шампанским высшей марки. Экстравагантная Рокси искрилась и сверкала. Это была женщина для особых случаев, тогда как она, Молли, человек каждодневного обихода.
Когда Лайэм смотрел на нее, он видел просто знакомое лицо. А привычка рождает пренебрежение, никаких интересных реакций не вызывает. Это всем известно.
Но может быть, так он видел ее раньше? А теперь ее новый облик заставит Лайэма смотреть на нее другими глазами?
Молли говорила правду, когда сказала, что не заметила ничего особенного в том, как он на нее смотрел. Но после его слов о Рокси она сильно расстроилась и вполне могла не обратить внимания.