2
За сутки воспалительный процесс охватил весь организм. Его постоянно пичкали какими-то лекарствами и даже травами, благо начальником медчасти оказался целый доктор медицинских наук. Но все было тщетно. Змей все чаще и чаще проваливался в забытье, постепенно теряя контакт с окружающим миром.
В одну из ремиссий, очнувшись и сообразив, что находится уже не на борту крейсера, а в нормальной палате, он услышал голоса, неясно доносившиеся из соседней комнаты. Абсолютно незнакомые люди вели беседу, и, немного напрягшись, он смог различить слова, произносящиеся старчески скрипучим и смертельно усталым голосом.
– Вы, батенька, просто отказываетесь меня понимать!
Шелест.
– Смотрите сюда. Это обширнейшая опухоль. Затронут практически весь мозг. И не только. Метастазы по всему телу. Своего рода уникальный случай. Инфекционный рак. Сколько ему жить, я не знаю. Может, неделю, может, месяц. Но он практически мертв. Только его могучий организм дал ему возможность продержаться так долго…
И вновь неразличимое «бу-бу-бу».
– Нет, и нет! Какая операция? Вы что, предлагаете ему весь мозг удалить? Самое лучшее, что вы можете сделать - это отпустить его помирать, оплатив все возможные расходы. Я не знаю, на Канары там, или еще куда. По опыту я знаю, что у него будет короткая ремиссия перед окончательным ухудшением. Несколько дней… Не знаю. Но сейчас ему нужнее священник, чем все ваши игры в секретность.
Что ответил его собеседник, Змей снова не расслышал. Но старик был непреклонен:
– Мое мнение вы знаете. И учтите, начальник медицинской службы проинформирован. Так что делайте выводы.
Умирать, конечно, было совсем не сладко. Но Змей не жалел себя. Он славно пожил. Видел такое, что нормальному человеку не увидать и за сто жизней. Его любили женщины и уважали друзья. А жизнь… Так ведь рано или поздно все равно умирать. Плохо, конечно, что придется загнуться от какой-то тропической хворобы, но, в конце концов, не все ли равно как? Искомый результат все равно един.
3
Из конторы не уходят. Эту истину ему доходчиво разъяснили еще когда зеленым курсантом учебно-боевого центра пригласили на собеседование в строевую часть. И вот теперь, полулежа в удобном кресле генеральской «Чайки», летящей в аэропорт, Змей с горечью осознавал, что, сам того не желая, стал основателем прецедента. Перед отъездом он пытался связаться с ребятами, но никого не оказалось на месте. Или топчут палубу перед очередной «прогулкой», или, что вернее, парятся в каком-нибудь закрытом санатории курортно-тюремного типа. Бассейны, девушки и колючая проволока с тремя кольцами охраны. Правда, охраняли не от тех, кто изнутри, а от тех, кто снаружи, но это слабое утешение.
Аэробус «Аэрофлота» доставил его в город, где он родился и вырос. Прямо из аэропорта, где уже ждала новенькая «Волга», его привезли пред ясные очи местного губернатора.
Губернатор был неподдельно любезен и учтив. Это, наверное, сам Канцлер ему позвонил и чего-то такого наговорил, что безраздельный хозяин окрестных весей только что себя не предлагал столичному гостю.
Змея уже начинало поташнивать, как бывало перед очередным приступом, и он, прервав губернаторские словоизлияния, просто и коротко поставил вопрос:
– Виктор Александрович! Мне не нужна квартира или дом. Я хочу просто пожить в глухомани. Чтобы ни телефона, ни телевизора. Желательно чтобы кто-нибудь присматривал рядом. Старичок или бабушка. А так все. Тихий дом, и ни одной живой души вокруг!
Губернатор внезапно просиял лицом, как будто угадал сокровенное желание Императора, и проникновенно воскликнул:
– Есть! Именно то, что вам надо. Роскошный старик, бывший профессор истории, живет один на заброшенном хуторе. Он у нас вроде местной достопримечательности. У него большой дом, бывшая барская усадьба, так что места хватит. Хотите отправиться прямо сейчас?
– Если можно…
Пока губернатор улаживал проблемы, Змей успел удалиться в туалет и, справившись с очередной волной тошноты, сделал себе укол прямо сквозь штанину.
Через четыре часа тряской дороги «Land-Rover» губернаторских конюшен доставил его к полуосыпавшимся воротам бывшей усадьбы. Миновав развалины, они подрулили прямо к двухэтажному все еще крепкому дому красного кирпича. На автомобильный сигнал из дома степенно вышел высокий и плечистый, почти под два метра ростом, старик, одетый в заношенный китель без знаков различия.
– Валерь Игнатьич, принимайте гостя! - сказал, вылезая из машины, молодой крепыш, сидевший на месте рядом с шофером.
– Это кто гость, - проскрипел старик. - Ты что ли?
– Не я, - деланно рассмеялся парень. - Вот, из столицы привез!
Змей сделал попытку открыть дверцу, но долго сдерживаемый приступ навалился с неотвратимостью тайфуна, и все пропало.
Очнулся он уже под вечер, в небольшой и чисто прибранной горнице. Широкая постель, застланная чистыми до хруста простынями, была явно сработана в прошлом веке. «На такой кровати богатырей зачинать», - подумал он вяло, перекатываясь набок. Страшно хотелось пить. Леонид глазами поискал какую-нибудь емкость, не нашел, встал, преодолевая вязкую дурноту, и пошел к дверям.
В просторной гостиной на первом этаже было пусто. Но стоило ему ступить на скрипучую лестницу, как неведомо откуда появился старик и птицей преодолел все ступеньки.
– Эк ты подхватился. Захотел куда? - участливо спросил он, подставляя свое костистое плечо под руку Змея.
Пересохший язык ворочался с трудом, и Змей смог только прошептать:
– Пить…
– Пить это мы сейчас, - засуетился старик, бережно сводя его по лестнице. Усадив его за широкий стол, он исчез ненадолго, а когда появился, перед Змеем стоял большой глиняный кувшин и такая же кружка. Прозрачная карминно-красная жидкость прохладным потоком рванула по пищеводу, и, отдышавшись немного, он благодарно посмотрел на старика. Змей хотел что-то сказать, но новый приступ смыл его в беспамятство.
Когда он вновь очнулся, перед его кроватью стоял небольшой столик для карточных забав, судя по остаткам зеленого сукна, некогда устилавшего его поверхность. Но теперь на почерневшем от времени дереве красовался давешний кувшин и кружка, до краев наполненная клюквенным морсом.
«Господи, как же он меня таскал!» - покаянно подумал Змей. - «Во мне же без малого килограмм сто. Хотя нет, теперь, наверное, поменьше».
И кривая усмешка исказила его рот.
4
Возвраты в реальность становились все короче. Но вместо мутной пустоты забытья появился странный бред. Полусон - полуявь, тонкая грань между светом и тьмой стала заполнять его мозг.
Какие-то медведи и волки наполняли его бред невнятной, но деятельной возней. В эти моменты мучавшая его боль постепенно отступала. Несколько раз сон был настолько ярким, что запомнился вплоть до запахов и звуков. Тогда ему показалось, что его погружают в огромное корыто с пахучими лесными травами и ягодами, и сладкий сок словно вытягивает из его тела черный яд.
Кошмары закончились резко и внезапно. Он вынырнул из бреда не поверхность, когда его словно куль окунули в ледяную воду. Он рванулся, пытаясь освободиться, но старик держал его на удивление крепко.
– Ты, мил человек, никак помирать собрался?
«Мил человек» тем временем шумно отплевывался от воды, и вяло отбивался от новых попыток засунуть его под бурлящую струю небольшого лесного водопада. Вода была холодна, будто лед, и упоительно пахла свежестью и лесом.
– Ты, что, старик, уморить меня решил до срока?
– А срок твой уже давно вышел весь! - и старик зашелся странным клекочущим смехом. - Ты же, почитай, вторую жизнь живешь.
– Давно я так?
– Шестой месяц ужо пошел.
– Странно. Доктора больше месяца не обещали.