Ничего. Мертвое дерево молчало и все так же оставалось просто деревом.
Он чтото услышал. Обернувшись, Объект 84 нос в нос столкнулся с трупом. Он стоял прямо перед ним, против всех законов природы и здравого смысла. Обгоревший местами до костей. Труп. Черты разобрать было невозможно: глаза от жара лопнули и вытекли, от губ и щек ничего не осталось. На том месте, где у этого бедолаги было лицо, будто застыла вечная улыбка. Так могла бы улыбаться Смерть, имей она физическое воплощение.
В попытке сделать шаг назад Объект 84 пошатнулся и упал, споткнувшись о корень старого дерева за спиной.
— Чего тебе?! — Тут он мог говорить. — Кто ты такой?! Что тебе нужно?!
— Что мне нужно? — обгоревшая челюсть трупа пришла в движение, имитируя речь, что было невозможно, потому что на месте гортани зияла дыра, в которую был виден позвоночный столб. — Да вроде ничего такого.
Объект 84 все так же сидел на земле и пялился на плод своего воспаленного сознания.
— Тогда зачем ты пришел? — спросил он.
— Зачем? — повторил следом труп, делая шаг в его сторону. — Я пришел сказать, что тебе, куску дерьма, пора просыпаться.
Как только труп закончил говорить, Объект 84 получил мощный хук слева в челюсть.
Его встретил все тот же потолок и матовый, мягкий свет ламп. Он все так же не чувствовал своего тела, хотя его руки иногда непроизвольно дергались, а ладони сжимались в кулаки и снова разжимались.
«Это не сон, — с сожалением подумал Объект 84, — а было бы неплохо проснуться еще разок».
Пока парализованный и неспособный двигаться подопытный изучал взглядом потолок, двое в соседней комнате жарко спорили.
— Вы вообще понимаете, что значит девяносто семь целых и три десятых процента синхронизации с базой Ока? Чем вы вообще думали, когда утвердили подобную цифру во время операции? — сказала женщина лет тридцати, которая нервно ходила по комнате, пока говорила, и изредка, будто вспоминая, что участвует в театральной постановке, размахивала руками. — Девяносто семь и три! Надо было опустить хотя бы до уровня восьмидесяти целых и четырех десятых процента, чтобы Астрея могла уверенно оставаться на позиции ведущей. А что теперь? — женщина резко остановилась и повернулась на носках к своему собеседнику лицом.
— Тише, Анна, тише, — сказал доктор Ивор.
Он наблюдал этот ритуал метания по кабинету уже не первый десяток раз. После каждой неудачной операции, когда мозг или сердце очередного объекта не выдерживали, или при любой заминке в подготовке Астреи и Адикии Анна начинала метаться перед ним, словно пойманный в клетку зверь. И каждый раз все заканчивалось одинаково: она останавливалась прямо перед ним, резко разворачивалась на носках черных туфелек и обдавала Ивора цветочным ароматом своих волос.
Он внимательно посмотрел в глаза своей помощницы. Слегка раскосые, серые, они смотрели на Ивора пристально снизу вверх; пять сантиметров каблука не меняли того, что Ивор, хирург по своей основной профессии, а после уже — нейробиолог, был почти на две головы выше и в несколько раз крупнее миниатюрной шатенки. Слегка пухловатые губы поджаты, дыхание глубокое, а тонкие пальцы сжаты в маленькие грозные кулачки. Комуто могло показаться это очень милым и даже сексуальным, но Ивор знал: Анна в бешенстве.
— Доктор Прайс, я не мог допустить, чтобы столь высокие показатели были искусственно занижены. Это уникальный экземпляр, лучшее, что мы когдалибо делали, — сказал Ивор.
— То есть вы хотите сказать, что искусственно занижать показатели Адикии — это нормально, а с Объектом 84 допустить такого вы не могли? — ответила Анна.
Ивор, закрыв глаза, устало потер переносицу. Анна никуда не делась и все так же стояла перед ним в своей самой воинственной позе, на которую была способна.
— Пойми, для Адикии и Астреи были предопределены их роли. Я не мог допустить, чтобы в этом тандеме Адикия была ведущей, она не способна принимать нужные нам решения в стрессовых ситуациях, — сказал Ивор.
— Ты считаешь, — Анна злилась на него все сильнее и сильнее с каждой секундой, — ты считаешь, что психопат с выжженными мозгами будет способен принимать правильные решения за троих?
— Ты говоришь о понижении уровня синхронизации на семнадцать процентов! — повысил голос Ивор. — Ты сама делала расчеты эффективного уровня для нашего проекта! Сколько сотен часов я отстоял за хирургическим столом, чтобы после отправить в операторы плоды своего труда только потому, что эти объекты не дотянули пары процентов, а то и десятых процента до порога в семьдесят шесть и четыре десятых процента? — Ивор начал закипать. — Или напомнить тебе об Объекте 43? Помнишь, как я умолял тебя дать нам шанс испытать его? Помнишь, сколько ему не хватило? Напомнить?