— Мама, смотри, вон там дети-птицы, которых мы в газете на фотографии видели.
— Джейсон! Джейсон! Те ребята, как на фотках в журнале.
— Батюшки-светы! Неужто вправду они!
— Ребекка! Иди сюда, гляди! Да нет, правее! Вон они, вон!
И так далее, и снова, и еще. И теперь уже весь стадион гудит.
Первый раз наши фотографии появились в газетах после скандала в нью-йоркском ресторане. Но это было уже давно. Думаю, на сей раз какой-то фотограф заснял, как мы драпали из Диснейленда. И наши портреты, поди, снова заполонили первые газетные полосы.
Боже сохрани, дать нам в кои веки раз спокойно посмотреть треклятый футбольный матч без каких-либо непрошеных осложнений!
Краем глаза вижу пробирающегося к нам охранника. Но на ирейзера он не похож. Равно, как не выявляет в округе ни одного ирейзера и тщательное трехсотшестидесятиградусное сканирование. Зато народ, похоже, забыл обо всем на свете, кроме нашего существования. Отвесив челюсти, на нас глазеет весь стадион.
— Пора делать ноги? — нервно спрашивает Газ, внимательно обозревая толпу, намечая оптимальные пути отступления к выходам. Молодец — точно следует моим указаниям. Но, с другой стороны, при чем тут мои указания. Все мы этому жизнью обучены.
— Нет, «делать ноги» будет слишком медленно. Скорее, придется «делать крылья».
— Еще даже игра не началась, — жалобно скулит Тотал из-под Иггиного сиденья. — Я на Медведей поставил.
— Пожалуйста, оставайся здесь. Никто тебе не мешает досидеть до конца игры и дождаться результата. — Я встаю, сгребаю рюкзаки, пересчитываю стаю. Все как обычно.
Тотал неохотно вылез и запрыгнул к Игги на руки.
Дважды похлопала Игги по спине и вскочила на сиденье. Вслед за мной, как по команде, мгновенно повскакивала вся стая. Гул толпы нарастает. Даже девчонки-танцовщицы, хоть и продолжают выкидывать свои коленца, не спускают с нас глаз. Люди повставали на ноги, и в следующую минуту наши лица крупным планом заполнили здоровенные экраны, поднятые над стадионом футов на двадцать. Все, как Клык и планировал. Надеюсь, он теперь счастлив.
— На счет три все вверх! — командую я, глядя, как еще двое охранников торопливо направляются к нам. Теперь уже справа.
Народ на всякий случай отодвигается от нас подальше. Наше счастье, что на стадионе действует жесткая политика запрета на огнестрельное оружие.
— Раз! — Я только начала отсчет, а мы все уже через головы людей стремительно сиганули вверх.
У-у-ух! Резко раскрываю крылья. У меня их размах составляет тринадцать футов, а у Клыка и Игги — и того больше.
Клянусь, поднявшись над той жаждущей увеселений толпой, мы похожи на Ангелов Мщения. Только изрядно потрепанных и грязных. Особенно Ангел. Ее, с ее белыми перьями, точно надо помыть, в первую очередь.
— Пошевеливайтесь! — тороплю я ребят, поглядывая, не выскочат ли из публики ирейзеры. Белохалатники их усовершенствовали специально для погони за нами, последняя их модель вполне сносно держится в воздухе. Но вроде бы, кроме нас, в воздух никто не поднялся.
Пара мощных взмахов, и, поравнявшись с открытым к небу верхним уровнем стадиона, мы уже смотрим с высоты на ярко освещенное футбольное поле и крошечные задранные к небу лица людей. Одни радостно нам улыбаются и выкидывают вперед руки в победоносном салюте. Большинство сильно напугано, и кто-то даже закрыл лицо руками. Но есть и такие, у кого физиономии искривились от злости.
Хорошо, хоть никто не порастает шерстью, ни у кого челюсти не поддаются вперед и не вытягиваются волчьими пастями, обнажая длинные кровожадные клыки. Болельщики на стадионе как были людьми, так людьми и остаются.
Ровным строем, как военные самолеты, мы летим в ночное небо, а я про себя думаю: «Куда же, в конце концов, подевались ирейзеры?»
8
— Непруха нам с футболом вышла, — сетует Газзи. — Но, с другой стороны, взмывать в небо у всех на виду, как эскадрон Голубых Ангелов! все равно клево!
— С той только маленькой разницей, что Голубые Ангелы отлично профинансированы, прекрасно обучены, накормлены и, уж вообще никаких сомнений в том, что до блеска намыты. — Стая определенно слышит в моих непритязательных замечаниях если не зависть, то, по меньшей мере, досаду. — А мы неорганизованная кучка бедных, никак не вооруженных, недоучившихся, не слишком сытых, но зато, бесспорно, очень грязных homo-avian гибридов мутантов. В остальном сходство несомненное.