Он отцепил рукав от арматуры и несколько минут лежал неподвижно на спине, рассматривая небо над головой. Снег медленно падал ему на лицо, на потрескавшиеся губы, на воспаленные красные глаза. Казалось, он бы мог лежать так вечно. После всего того, что пережил он, что перечувствовал, его охватило чувство апатии настолько сильное, что даже бесконечная пропасть внизу не пугала его уже так, как раньше.
Через несколько минут он начал полсти дальше. Обмерзшие руки касались снега, оставляя на нем небольшие борозды. Еще несколько минут и он был там, по ту сторону моста, спасенный и живой. Но живой ли? Добравшись до края, он рухнул на снег и перевалился на спину, скрещивая на груди и пряча от мороза свои обмерзшие руки. Осознание реальности начало приходить к нему постепенно. Он вспомнил про рюкзак, ведь в нем было все, что он имел. Весь запас его таблеток, все медикаменты, все то, что необходимо было ему для выживания. Без него он погибнет. Без него весь смысл его дальнейшего движения сводился к нулю. Он снова встал на колени и посмотрел в пропасть, в черневшую темноту внизу, на воду, в которой еле заметно отражались звезды.
- Сегодня уже не полезу! - он запустил руку в карман на груди. Обмороженные пальцы нащупали пистолет и зажигалку рядом. Не все было так плохо и, как минимум, до утра он сможет еще протянуть. - А завтра... завтра я сюда вернусь.
Минут через двадцать он вышел на тот участок дороги, где виднелись по правую сторону эти первые небольшие бетонные строения. При свете звезд они казались еще более мрачными, чем помнились до этого. Мороз пробежал по его спине при виде первого здания, с черневшим, как пасть чудовища, дверным проемом. Идти дальше - первым мысль, которая пришла ему в голову. Но дальше - куда? Все дома здесь, как и все, что оставалось в этом мире, было мрачным. Куда еще идти?! Что еще искать?! Да и рюкзак!.. Его свалившийся в пропасть рюкзак. Уходить далеко от него ему не хотелось. Ведь в нем все, что у него было. В нем была вся его жизнь.
Он повернул вправо и пошел по направлению к первой бетонной постройке. От холода руки сильнее сжались на груди. "Дрова, - подумал он и оглянулся вокруг, - надо набрать дров!" Недалеко от входа валялось большое поваленное дерево. Виктор отломал несколько больших веток, потом несколько мелких для розжига, схватил все это в охапку и осторожно, будто боясь нарваться на спящих внутри жильцов, вступил внутрь.
Вековая пыль поднялась в воздух от его тяжелых ботинок. Несколько раз он чихнул, окровавленная сопля попала ему на скафандр. Он попытался ее стереть, но лишь больше размазал.
- Черт с ней! - проговорил он и снова запустил руку в карман. Но замерзшие пальцы не разгибались. Чтобы отогреть их, Виктор опустился на колени, прислонил обе руки к губам и сделал несколько глубоких выдохов. Боль появилась только через минуту. Сначала щекочущая, вызывающая желание почесать, а потом режущая, отдающая во все нервные окончания. Через несколько минут пальцы слабо зашевелились и Виктор, наконец-то, смог достать из кармана на груди зажигалку. Щелчок, маленькая синяя искра стрельнула перед самым лицом и вдруг все вокруг осветилось ярким желтым пламенем. Он поднес руку к сложенному на пыльном полу хворосту и поджег мелкие ветки. Они вспыхнули и через несколько минут костер уже ярким желтым пламенем освещал все вокруг.
Это было небольшое сооружение из бетонных плит. В чем было его предназначение, понять было не легко, но по топорности сооружения, по тому, как грубо и на скорую руку оно было сложено из серых бетонных плит, Виктору казалось, что это было сооружение какого-то временного военного характера.
Он подбросил в костер еще веток и пламя вспыхнуло ярче, освещая уже низкий потолок и стены. На этих стенах не было ни надписей, ни рисунков космических кораблей, но с противоположной стены от входа, виднелись сколы на бетоне. Возможно это были следы от пуль, оставленные очередной атакой. Возможно, именно здесь сотни, а может и тысячи лет назад, один из последних представителей человечества убил другого. Возможно здесь, на этом самом месте, в этом самом здании, когда-то давно решалась судьба всего человечества! Сколько погибло их здесь, сколько погибло их на этой планете, некогда бывшей Землей? Сколько миллионов, миллиардов людей сгинуло здесь раз и навсегда из-за чего-то мелкого и несущественного, из-за какой-то глупой мысли каких-то глупых людей? Виктор покачал головой и отодвинулся чуть дальше от костра. Ему уже было теплее и он осторожно почесывал раскрасневшиеся от обморожения руки. Сколько планов было, сколько амбиций! Покорение космоса, завоевание других планет, движение быстрее скорости света, преломление времени и пространства. Они научились делать межзвездные космические корабли, но не смогли научиться главному - понимать друг друга. И теперь... Что стало с ними теперь?... Ни животных, ни птиц, ни, толком, растений. В этой войне человека против человека не смог выжить никто. Все то, что эволюция создавала на Земле миллионы лет, было подорвано к собачьим чертям высшим ее представителем, самым умным, самым развитым, самым амбиционным, за какие-то несколько сраных лет!
Виктор подбросил еще несколько толстых веток в костер и облокотился на стену. Ему было уже легче, нервное напряжение последних часов уходило и на смену ему являлось обыденное желание есть и спать. Он слышал, как снаружи снова разыгралась вьюга, как ветер завывал в бетонных блоках и как время от времени, будто враги, прорвавшиеся в эту укреплённую зону, со стороны входа залетали снежинки.
Он достал из кармана нож и сжал его в правой руке. Просто так, просто на всякий случай. Уж слишком жутко завывал ветер снаружи, да эти видения на мосту как-то все еще не выходили из его головы. Он вспомнил про пистолет, про последний его патрон. "Оставь его, может пригодится", - вспомнились слова, сказанные Хью, вернее видением Хью. Он невольно представил тело, свое обездушенное тело, лежащее здесь сотни и тысячи лет, мумифицированное, с черневшей на пожелтевшем черепе дыркой. Ему стало как-то особенно неприятно, и он погнал от себя эти мысли прочь, пытаясь думать о чем-то другом. Но о чем еще он мог думать?
- О чем? - произнес он вслух хриплым сорванным голосом, который напугал даже его самого. Он отвык от этих голосов, давно уже отвык от голосов, произнесенных реальным человеком. Он больше никогда их не услышит. Ни в записи, не, тем более, вживую. - Да и хер с ними! Не велика потеря! - люди разочаровали его, все человечество, со всеми его культурами, религиями, политическими взглядами, не вызывало у него уже ничего, кроме жалости и чувства отвращения. Их слова оказались пустыми, их искренние убеждения иллюзиями! Здесь и сейчас, на выжженной кислотными осадками планете, в этом полуразрушенном бункере, со следами от пуль, оставленными одной из последних воин, как никогда до этого чувствовал он всю горечь этого разочарования. Ведь во всем этом были виноваты люди. Они и ни что другое были причиной этого! Они заварили все это дерьмо, по разным причинам, которые ему были не известны, которые им самим-то даже, наверное, были неизвестны! Ведь не родись они на этой планете, все было бы по-другому. Кругом была бы жизнь, летали птицы, бегали животные, ползали змеи. Но нет! Миллиарды лет развития канули в небытие. Пришло разумное начало, с машинами, с ракетами, фабриками, нефтяными вышками, с охотой для развлечений и оставило после себя лишь пыль и пустоту.
Костер медленно догорал и дров, которые он притащил, оставалось уже совсем мало. Он приподнялся и медленно пошел к выходу. Снова валил снег, снова вьюга и ветер. Он наломал еще сухих веток и принес их внутрь. Захотелось пить и он, сделав несколько больших комков из снега, принес их внутрь, к костру. Вода медленно таяла в его уже согревшихся руках, и он слизывал ее с белой поверхности снега.
Вскоре его начал одолевать сон. Веки окончательно отяжелели и расслабленное отогревшееся тело поползло по стене вниз. Он должен был поспать. Завтра его ждал тяжелый день. Завтра он должен будет найти под слоем снега свой рюкзак. А может он попал в реку, может вода утащила его куда-то далеко? Это будет катастрофой! Без него он не выживет. Живот уже во всю урчал от голода, намекая ему на свое тяжелое положение. Но это все завтра, все это будет уже завтра. Он начал засыпать. Звук вьюги удалялся, будто она выла не здесь, не снаружи этого бетонного сооружения, а где-то уже далеко отсюда. Он откашлялся, чуть вытянул вперед ноги, приготовившись спать, но вдруг... новый еле слышный звук долетел до его слуха. Он не был похож ни на звук ветра, ни шум деревьев. Он привык ко всему этому, к тому, что в звуках ветра ему слышались жалобные плачи, что время от времени кто-то из его космонавтов являлся к нему и с ним разговаривал. Но в этот раз звук был явно иной.